Но она будто все еще не понимает этого, или не хочет понимать. Если бы не наша связь, она жила бы своей деревенской жизнью, вышла бы замуж за какого-нибудь свинопаса, или даже торговца на рынке. И всем было бы проще. И ей, и мне.

От мысли, что она может быть с кем-то другим, сводит челюсти. Теперь она моя, и так будет всегда!

Демоны! Снова эта проклятая связь пытается помутить мой рассудок. Или не в ней дело? Сегодня Лина выглядит как-то иначе. И, нет, дело не только в изумительном наряде с глубоким вырезом, подчеркивающем ее небольшую аккуратную грудь. И даже не в макияже и красивой прическе. У нее как будто взгляд стал другим. Все та же наивная улыбка молодой девушки, а глаза взрослой женщины, повидавшей жизнь. Бред. Наверное, вторая ипостась снова со мной играет, заставляет видеть то, чего нет. Чтобы я пожалел его истинную и покорился ей. Но этому не бывать! Я покоряю, а ее задача лишь подчиняться.

− Чему бы ты хотела научиться? – спрашиваю то, ради чего я и затеял совместный ужин.

Ей надо отвлечься на какое-то занятие, а не сидеть весь день, сложа руки. Если она будет занята делом, то у нее будет меньше времени на всякие глупые мысли. И тем меньше она будет докучать мне.

− Научиться? Не знаю, я об этом не задумывалась, − протягивает она. – А что бы ты мне посоветовал? Чем обычно занимаются девушки в высоких кругах?

− Играют на музыкальных инструментах, поют, − отвечаю, вспоминая игру Миарель на фортепиано и ее чудесный голос. – Но я тебя ни в чем не ограничиваю. Можешь выбрать любое занятие по душе, хоть зельеварение. Лишь бы тебя это, действительно, заинтересовало.

− Хорошо, я подумаю об этом на досуге, а потом сообщу тебе, − улыбается она. – А ты когда-нибудь занимался чем-то таким, необычным? Или всю свою жизнь посвятил только военному делу?

− Почему же. В юные годы я играл на скрипке, − отвечаю я. – Мать считала, что я непременно должен на чем-то играть, чтобы можно было похвастать мною на светском приеме. Но я это жутко не любил.

− Скрипка? Это интересно, − подмечает Лина. − А сейчас? Сейчас ты играешь, или уже позабыл?

− Не знаю. Давно не брал в руки скрипку, − сухо отзываюсь я и обновляю свой бокал.

Деловая беседа приняла иной виток, а откровенничать я не собирался. Чем больше Лина обо мне знает, тем больше ей будет казаться, что она становится ближе ко мне. А это совершенно ни к чему.

− А можешь сыграть для меня? Я бы очень хотела послушать, − с улыбкой спрашивает она. – Может, и меня это заинтересует.

Уже столько лет я не держал в руках скрипку. И мне даже самому интересно, смогу ли что-то вспомнить из того, что учил в юности. И это хороший повод заинтересовать Лину.

− Хорошо, − соглашаюсь я и поднимаюсь из-за стола.

Отворяю шкаф и достаю футляр с нижней полки. Если бы служанки регулярно не наводили здесь порядок, то скрипка уже покрылась бы толстым слоем пыли.

Кладу футляр на рабочий стол, отщелкиваю замок и оглаживаю пальцами деревянную гладь инструмента. В голове мельком проскакивают воспоминания из моего детства. Тогда все было легко и беззаботно, не нужно было принимать решения мирового масштаба. Достаточно было учиться и играть во дворе. Но когда ты ребенок, то не понимаешь, насколько легка твоя жизнь, и какие трудности будут тебя ждать впереди.

На автомате беру скрипку так, как положено. Заношу смычок над струнами, зависаю на несколько мгновений и начинаю игру. Удивительно, но руки все помнят, хоть и кажется, что из памяти все улетучилось.

Эту мелодию очень любила моя мать. Когда я был еще совсем маленьким, она играла ее каждый раз, когда укладывала меня спать. А когда я стал старше, то уже сам играл эту мелодию. Не на публику, а только для мамы.