- К ней поедешь? – не удержалась от вопроса. Тон только подкачал, как у побитой собаки.

- Работать буду. Дел много, и ты не соизволила спуститься вовремя.

Так и хочется сказать, что, если бы так была нужна, позвал бы. Я знаю, как он умеет поторапливать.

- Сегодня ты уволишься с работы. Раньше я терпел твои капризы и прихоти, давал свободу. Теперь вижу, что зря. Да и вечером займемся продолжением рода. Твой врач сказала, что сегодня очень удачный день.

Щеки вспыхивают от стыда. Он что, звонил моему гинекологу, чтобы узнать это? Какой кошмар. Мало того, что сам, так еще и так рано. Что в его голове происходит?

- Рэм, я не могу уволиться. Это моя жизнь, моя работа. Я не хочу сидеть…

- Нет, - грубо прерывает, вставая с дивана и подходя ко мне. – Твоя жизнь – это я и наш будущий сын. На выходных переезжаем в загородный дом. Тебе нужен свежий воздух. Правила меняются, малышка. Будь умницей. До вечера.

Наклоняется, и не давая отвернуться, целует в губы.

Не отвечаю на грубую ласку, которая больше похоже на наказание непокорного человека. Рэм недоволен, но не показывает этого.

- До вечера, Аня. Коробки и чемоданы доставят к двум часа дня. Пока можешь все подготовить, оторвавшись от моих губ, говорит, идя в коридор.

Едва волоча ноги, следуя за ним. Если я сейчас ничего не скажу, он разрушит меня окончательно. Я не могу промолчать. Не имею на это права. Он ведь обещал уважать меня, считаться с моим мнением, учитывать мое мнение, а что в итоге?

Я – кукла в руках опытного кукловода. И все время была.

Глаза начинает щипать от резко подкативших слез обиды, которые не хочу ему показывать. Муж и так считает меня маленькой девочкой. Да, у нас с ним большая разница в возрасте, целых двенадцать лет, но это не значит, что я глупая и наивная. Верящая, что если каждый начнет с себя, то мир изменится – да.

- Рэм, скажи, что ты пошутил, - обхватив себя руками, все же подаю голос, когда он практически покидает квартиру.

- Ничуть. Хватит, пора с этим заканчивать. Мы семья, и так будет всегда. Хочешь свободы? Хочешь развода? Легко. Но только когда мы с твоим отцом об этом договоримся. Только проблема в том, что нам с Виктором Сергеевичем это не нужно. Намного проще утихомирить одну не в меру эмоциональную барышню.

Не верю. Отец на моей стороне будет. Уверена. Главное - правильно надавить на нужные точки. Пока сушила волосы, мне пришло в голову несколько весомых аргументов. Я смогу его уговорить помочь мне.

- Ничего, сына родишь, сразу смирная станешь и перестанешь забивать свою хорошенькую голову всяким мусором.

- Я пленница? – шепот срывается с губ, а он лишь усмехается.

- Считай как хочешь, - подходит ко мне, и снова ласково гладит по щеке.

Вот только больше это не вызывает приятную дрожь по телу, не хочется прижаться к нему. Он меня не любит, а я больная дурочка, люблю.

- Это для твоего блага, малышка. Скоро ты скажешь мне «спасибо» за то, что уберег от детского взбрыка. Не дуй губки, тебе не идет.

Не успеваю ничего ответить. Он уходит, оставляя последнее слово за собой. Он сошел с ума, если думает, что я буду просто сидеть. Да, я люблю его, и любить всегда буду. Но я живая, мне сделали больно. Не смогу дальше жить и улыбаться ему, ложиться в одну постель.

Пока не добьюсь своего, если не сбегу, то запрусь в другой спальне. Он больше не прикоснется ко мне. Захочет тронуть, придется выбить дверь, а этого он делать не станет. Ведь не станет же?

- Ох.

Зажимаю рот ладошкой. Тошнота подкатила к горлу, и ее не сдержать. Бегу на кухню, она ближе всего. Меня рвет. Долго, до сводящего желудка. Резко бросает в жар, все тело в испарине. Господи, никогда такого не было. Похоже на нервах плохо стало.