Договорив, практически прокричав, выплюнув ему последнюю фразу в лицо, я сдулась, как мыльный пузырь. По мере моего монолога его глаза становились всё темнее и черты лица, казалось, заострились. Мужчина еле сдерживал гнев, это было понятно потому как он сжимал руль своими ручищами.

Но я не понимала, за что он злится на меня?

- Только не вздумай реветь – бросил он мне, посмотрел на дорогу и начал выворачивать руль, возвращаясь на трассу.

Вот тут он ошибался! Слёз не было, я выплакала их все в поезде по дороге в столицу. Пока мой ребёнок спал я рыдала сидя рядом с ней семь часов к ряду. И с того дня я поняла, что нет у меня права на слёзы. Вот и сейчас я не понимала, зачем я рассказала этому чужому мужчине о том, как оказалась в кризисном центре? Не знаю. Я не собиралась довить на жалость. Это он сам спровоцировал меня. И нет, я не отвела взгляд, не думала извинятся за то что повысила голос.

Сейчас я ожидала закономерный вопрос о муже, отце моей дочери и мысленно уговаривала себя не послать этого Руслана Дмитриевича куда подальше.

Люба, подумай о Данюшке и успокойся! Контракт подписан, но Алевтина может в любой момент разорвать его, если на этом настоит этот мужчина. А он точно это сделает если ты наговоришь ему сейчас гадостей! Дыши ровно и опусти глаза.

Но Руслан Дмитриевич более не задавал мне вопросов. Как, впрочем, и я не спешила завести с ним разговор. Даже когда мы проехали поворот на железнодорожную станцию, я промолчала. Глупо было настаивать, чтобы он меня высадил. Мы ехали с ним по одному и тому же адресу.

Молчание меня не нервировало, а вот мужчина за рулём да.

Дура! Вот зачем ты ему всё это наговорила? Сейчас он думает, что ты попыталась его разжалобить и вообще, ты так и не узнала, кто он?

Достаивать при нём и читать контракт было верхом глупости. Поэтому я сдержалась и решила, что прочту документы позже, а ещё лучше было бы узнать у Гроссманн побольше о семье и доме, в котором буду жить и конечно же о пациенте.

Может мне повезёт и это будет не этот мужчина? Хотя шансов мало, он хромает, и сейчас он едет на приём к доктору.

И почему я ещё утром не спросила об этом у Гроссманн? Виолетта Исааковна всегда всё знает о нанимателях, особенно когда договор заключается с проживанием. Она слишком дорожит репутацией своего Агентства, поэтому проверяет и работников, и клиентов.

- А вы можете высадить меня у здания Агентства Гроссманн? Мне нужно отдать третий экземпляр – как можно спокойнее спросила я и добавила – это по пути, просто нужно свернуть

- Я знаю, адрес агентства – перебил меня водитель.

Прияв его ответ как согласие и, следую хорошим манерам, я сказала:

- Спасибо.

Потом отвернулась снова к окну и мечтала, чтобы мы поскорее доехали.

Когда зазвонил телефон я вздрогнула. Что-то громкое, жутко тяжёлое, и кричащее зазвучало из динамика телефона, который стоял на подставке.

- Да, Аля, что ты ещё забыла? – спросил мужчина, приняв звонок и включив громкую связь.

Мне стало неудобно и даже обидно. Он вёл себя так, будто меня не было рядом.

- Рус, я тут подумала, а зачем тянуть до вечера. Ты же можешь и забрать Любу после визита к доктору.

Нет она не спрашивала. В голосе Алевтины была полная уверенность, что мужчина согласится. Мне было неудобно ввязываться в их разговор, но после того, как он ответил:

- Как скажешь, мне всё равно.

Я не выдержала и вклинилась в их разговор.

- Простите Алевтина, но думаю это не лучший вариант. Мне ещё нужно забрать дочь и собрать вещи. Я бы не хотела, чтобы Руслан Дмитриевич из-за меня задерживался.

Но я зря надеялась на то, что моя отговорка сработает. Аля затараторила, попеременно обращаясь то ко мне, то к мужчине за рулём.