Его ожидал такой эффект, что он будет в полном шоке. Теперь ясно, за каким соком она в магазин так рьяно бегала.

— Таюх, — прошептала я, — он же облезлый станет. Так же нельзя. Это перебор.

— Эх ты — добрая самаритянка. Если тебе вдруг стало его жалко, достань из сумки припасенные фотки и пересмотри их еще разок. Или зря с собой их прихватила.

Я почесала затылок и согласилась с подругой:

— Ты права. Пусть перед бабами своими теперь покрасуется. Придя домой, он все понял, даже не позвонил больше ни разу. А утром в душ сходит, и будет ему сюрприз. Он мне сюрприз, а я ему. Спокойной ночи!

Я завернулась в одеяло и отвернулась к стенке. Тая выключила свет и вскоре снова засопела.

Стук колес вагона убаюкивал, ритмично отбивая километры железнодорожного пути, и увозил меня все дальше от прошлой жизни.

***

Из крепкого сна меня вырвал стук в дверь купе:

— Девушки, через двадцать минут Кострома. Вставайте!

Проводница проходила по вагону и будила всех пассажиров, чтобы успели собраться, одеться, причесаться.

Таюха перед зеркалом пыталась привести в порядок свою короткую стрижку, которая за ночь встала дыбом с одной стороны, но у нее ничего не получалось. Она посмотрела на мои длинные волосы, собранные в обычный хвост, и со вздохом проговорила:

— Хорошо тебе, Маришка, хочешь — хвост собирай, хочешь — косу. Всяко хорошо. Я столько раз пыталась волосы отрастить, да только все время срываюсь. Они еще до плеч не доросли, а я уже вприпрыжку в парикмахерскую бегу — новую стрижечку в журнале увидела.

Я закончила переодеваться из дорожной одежды в уличную и поспешила успокоить подругу:

— Зато тебе короткие прически идут. И длинные волосы по всей квартире не валяются. Сеточку на слив в ванной ставить не нужно. Тоже много плюсов.

Тая покрутилась перед зеркалом, скептически разглядывая свой односторонний ирокез и вдруг хищно улыбнулась своему отражению.

Кажется, придумала, как навести на голове порядок… Лишь бы полголовы не выбрила, а то с нее станется.

Но она схватила бутылку воды со стола, сложила ладошку лодочкой, наполнила минералкой и с размаху шлепнула себя по волосам. Брызги разлетелись по всему купе.

— Блин, Таюха, — подскочила я, — ты же меня всю обрызгала.

Я стряхивала с кофточки капли, а на джинсах расползались пятна мокрых точек. Тая приглаживала расческой влажные пряди и довольно разглядывала свое отражение. Теперь волосы с этой стороны не торчали, а были конкретно прилизаны. Но, кажется, подруга была довольна. Она повернулась ко мне и философски произнесла, подняв вверх указательный палец:

— То, что намокло, высохнет. Мокрое не может быть мокрым вечно. От мокротищи до сухости всего лишь миг в бесконечности великого мироздания, ибо было сказано: «Намокший да обсохнет»!

— Мураками? — уточнила я.

— Таисия Соснина! — важно подбоченилась подруга и натянула на голову кепку.

Ну она и чудилка! Столько времени приводить прическу в порядок, чтобы надеть кепку?! Это могла сделать только она. Я лишь вздохнула, глядя на ее довольную физиономию.

Когда дорожные вещи спрятались в чемоданы и нам осталось надеть только куртки, я спросила:

— У вас тут такси быстро приезжают? Нас же встречать не будут?

— Нет, — помотала головой Тая, — я своих о приезде предупредила. Сказала, что мы с тобой на такси приедем. Но мама у меня ранний жаворонок, к нашему приезду царский завтрак организует. Папа в семь встанет. А брат с семьей к обеду прибудут, это мы уже в одном из наших ресторанов соберемся — праздник же. Я приехала!

Тайкину семью я знала только по фотографиям. У нее полный телефон родителей, брата с женой и детьми, а еще тети и дяди, и десяток двоюродных всех возрастов… А когда она рассказывала, как они собираются на большие праздники, то мне даже по-доброму завидно становилось — у них все проходило весело и с размахом. Мне было интересно, одна она такая в семье безбашенная или еще кто-то есть? Я ей этот вопрос не задавала — вдруг обидится, но было очень любопытно…