- Сможешь дать ей кое-что из одежды? У нее ничего нет.

- Конечно, смогу, - она отходит от окна и роется в сундуке, критически осматривает каждое платье и, приняв решение, либо аккуратно сворачивает его, либо отправляет обратно в сундук.

- Сходишь с ней завтра на ярмарку, поможешь подобрать достойные наряды.

Лилия что есть силы хлопает крышкой сундука.

- Тебе не кажется, что это слишком?

- Она считает тебя подругой. Так будь ей подругой. По крайней мере, попытайся. Ей сейчас тяжело.

- Ей? Ей тяжело?! – взвизгивает Лилия. – Она отхватила самого лучшего мужчину. И это ей тяжело?

Я пойду с ней только для того, чтобы она не позорила тебя своим нелепым видом.

- Успокойся! – рявкаю на нее, пресекая начинающуюся истерику.

Она замолкает и виновато смотрит на меня.

- Прости. Мне тяжело сдерживаться. Я просто боюсь тебя потерять. Я сделаю все, что ты захочешь. Поцелуй меня.

Подхожу к ней, притягиваю к себе. Лилия приоткрыла губы и запрокинула голову в ожидании поцелуя. Стоит мне коснуться ее губ, как она впивается в меня, пальцы ловко заползают под рубашку, царапают спину. Она трется о меня бедрами, пытаясь распалить желание. Не находя отклика, расстегивает пуговицу и проникает под пояс брюк, гладит и дразнит. Перехватываю ее запястье и несколько грубо вытаскиваю ее руку.

- Но почему? – шепчет она одними губами. – Это из-за нее, да?

- Я просто чудовищно устал. Сегодня был трудный день.

Но по глазам Лилии вижу - она не верит.

7. Глава 6. Визит

Просыпаюсь по привычке рано, с первыми лучами солнца. Принесенную вчера сорочку я не смогла надеть. Слишком вызывающей она мне показалась. Что говорить о крошечном треугольном отрезе кружев на атласных ленточках. Поэтому для сна выбрала простое длинное платье без рюшек и прочих украшений. В нем же и решила остаться.

Как оказалось, одна из дверей спальни вела в ванную – роскошную, отделанную черным мрамором с огромной фарфоровой ванной, горделиво возвышающейся на бронзовых ножках. Рукомойник тоже отличался от тех, что я привыкла видеть в монастыре. Все выдает достаток хозяина дома.

Поспешно умываюсь, заплетаю косу и выхожу из комнаты. Эрнан вчера так быстро провел меня сюда, что я совершенно не запомнила дорогу. Пришлось побродить по ответвлениям длинного коридора, пока не оказалась перед широкой лестницей, ведущей на первый этаж.

Из холла я прохожу в гостиную, из нее в другую. Так бесцельно хожу по комнатам, чувствуя себя воровкой, пробравшейся в чужой дом, пока не набредаю на кухню. За столом кружкой чая сидит вчерашняя женщина. Эдна, кажется. Увидев меня, она вздрагивает, едва не опрокидывая кружку, подскакивает со стула.

- Я уже приготовила завтрак. Вот, присела, - побледнев, оправдывается она.

Мне становится неудобно.

- Простите, что напугала вас.

- Нет, это вы простите. Подумаете еще, что я сижу, ничего не делаю.

- Не подумаю. А у вас есть, что-нибудь покушать. Я со вчерашнего дня ничего не ела.

Эдна начинает суетиться и на столе появляются молодой сыр, зелень, вяленое мясо, фрукты.

- Где вам накрыть завтрак?

- Я могу позавтракать здесь.

- А хозяин меня не заругает? Никто из хозяев здесь не ест, - сомневается Эдна.

- Из хозяев? Этим домом владеет кто-то еще?

Вот я глупая, подумала, что такой домище, в котором можно разместить население всего Темплвиля, может принадлежать одному человеку.

- Ой, - Эдна натянуто смеется. – Я так нервничаю, что несу не пойми что. Конечно же, хозяин здесь один – господин Морриган.

- Не волнуйтесь так, - пробую успокоить ее. – Я сама волнуюсь. Я восемь лет прожила в монастыре и забыла, как общаться нормально.