Мирон возвращается быстро, купив всё, что нужно. Как никогда вовремя, потому что сын уже начинает хныкать. Меня впускают в сестринскую, где я кипячу воду, прополаскивая новую бутылочку. В момент, когда Руслан открывает рот, набирая побольше воздуха для крика, я сую соску малышу.

Тот возмущенно пыхтит секунду, что я так жестоко оборвала его концерт, недовольно причмокивая. Но через секунду забывая о всём, кушает. Как бы мне хотелось быть такой же: раз и переключилась, никаких проблем.

– Держи, - Мирон протягивает мне бумажный стаканчик, когда я возвращаюсь. – Я не знал, можно ли тебе кофе, поэтому взял чай.

– Спасибо.

Я стараюсь вложить в одно слово всю благодарность, что испытываю к мужчине. Не только за то, что мне не нужно было бежать в магазин за детской смесью. Но…

Сейчас Шварц не смотрит меня с непривычным раздражением, не вздыхает, будто мое присутствие утомляет его. Пока мужчина ведёт себя нормально, и мне от этого намного легче.

Я механично покачиваю автолюльку, в которой заснул сын, делаю несколько глотков чая. Горячий, обжигает кончик языка, но это приводит в чувство. Внутренний холод понемногу тает, страх тает, оставляя после себя необходимость что-то делать.

Врач моего мужа появляется спустя несколько минут, заваливая меня непонятными терминами. Я хмурюсь, словно так лучше пойму его слова, особенно про лечение.

– А можно попроще? Не все здесь медицинский заканчивал, - Мирон в своей привычной небрежной манере прерывает мужчину. – Можно более простым языком?

– Конечно. У него сотрясение, беспокоиться не о чем, на ночь мы оставим в больнице, понаблюдаем. Кровоизлияния в мозг не обнаружено, поэтому причин для беспокойств нет. Сейчас ваш муж, Таисия, стабилен.

– К нему можно?

– Если хотите, но он спит и, скорее всего, будет спать до утра. Вам бы я тоже рекомендовал поехать домой и отдохнуть. И вам, Шварц, - врач оборачивается, видимо, узнавая пациента. – Я тоже прописывал постельный режим. Приказывать я не могу, но с радостью выгнал бы всех по домам. Ясно?

Киваю, но с доктором не соглашаюсь. Я иду к нужной палате, замираю возле двери. Я знаю, что врач бы не стал врать, но всё равно страшно. Шагнуть за порог, увидеть мужа…

– Я могу подержать малого, если нужно, - Шварц протягивает руку, забирая у меня переноску. – Только пока он спит, Тая, ты знаешь, я с детьми не умею.

– Да. Конечно. Спасибо.

Устало улыбаюсь мужчине, не объясняя, что моя задержка вызвана не этим. Но прятаться вечно не вариант, нужно быть смелой. Стряхиваю с себя все переживания, дергаю ручку на себя.

В палате темно, пахнет лекарствами, царит тишина. В голове я уже нарисовала себе множество пикающих приборов, трубок, ведущих к Диме. Но, на самом деле, он просто спит. Бледный, с царапиной на виске.

Спокойный и безмятежней.

Словно я ночью пробираюсь к нему, когда готовилась к экзамену вместе с одногруппниками, а он не дождался, заснув раньше. И я крадусь на носочках, боясь его потревожить.

Рука сама тянется к растрепанным темным волосам, убираю волоски с широкого лба. Сердце сжимается, екает в груди, перешептывается со страхом о том, что я могла его потерять.

– Я приду завтра.

Обещаю, зная, что Дима меня не услышит. Раньше я бы без раздумий осталась рядом, переругалась с персоналом, но не уехала от мужа. Но теперь у меня есть сын, а он в приоритете.

И ещё… Боюсь, что если слишком задержусь, то всякие глупые мысли начнут плодиться в моей голове. Жалость перевесит моё решение уйти от мужа.

Где же та волшебная кнопочка «выкл», которая так нужна для моих чувств?

– Порядок? – Мирон спрашивает, с облегчением отдает мне ребёнка. – Как он?