− Так может он просто женат? Вы спрашивали у него об этом? − я хмыкнула и почувствовала, как подступает горечь. Губы чуть дрожали, но женщина не смотрела мне в лицо, что−то увлечённо нанося на мои волосы, а вот я её хорошо видела. Она скривила полные губы и тут же поджала их, когда говорила следующие слова.

− Да, колечко−то я сразу заприметила. Жена его – грымза старая, они сто лет не спят вместе, он её и не хочет.

Да как же, вчера только еле из спальни выгнала.

− А почему не в разводе еще, раз не любит он её больше?

− А любви и не было никогда – он женился, потому что у бабы той влиятельный отец. Ему нужно было породниться для бизнеса.

Чёртов лжец, Тагирский!

Мог ли он насочинять такое? Врать нам обеим? Хотя нельзя сказать, что он обманывал Виолетту, он сказал ей о жене, это был её выбор – стать любовницей в тени его семейной жизни и не высовываться.

Удобно устроился.

Телефон Виолетты пиликнул, и она пулей помчалась к проклятой сумке, чуть не забрызгав меня краской. Стянула перчатки и достала мобильник, забегала глазами по экрану.

− Блин, рассылка, − сказала она расстроенно, почти швыряя телефон на столик.

− Ждёте звонка? – спросила я тихо.

− Любимый уехал в командировку еще вчера, и теперь не отвечает, − она выпятила губу. – Ужасно переживаю! Возможно, это всё гормоны, но я так волнуюсь. Места себе не нахожу.

А вот и причина грусти в глазах и нервных ответов. А командировка – это, видимо, наша с ним годовщина, которую он хотел праздновать вчера. Я успела подумать об этом, а потом замерла. Гормоны?

− Так вы… в положении? – спросила я напряженно, буквально выталкивая слова из горла.

Нет, нет, Макс не мог со мной так поступить! Семья на стороне, серьезно?!

− Похоже на то, − она пожала плечами. Если у меня и были какие-то смелые мысли о том, чтобы бороться за мужа и защищать семью, то сейчас они растворились в словах этой девушки.

− А будущий папа в курсе? – протянула я сладко, слишком сладко, с улыбкой, но умирая внутри. Слова разъедали язык, нёбо, горло, яд просочился до сердца и съедал его изнутри, но я улыбалась. Покосилась на мирно сопящую в коляске Лизу. Боже, дай мне сил оградить её от всей грязи и мерзости, которую развёл вокруг нас её отец. Если всё так, как вырисовывалось – растягивать нет смысла.

− Пока нет, − она смущенно опустила глаза, откидывая на щеки тени от ресниц.

− Вы что, такую радостную новость нужно сообщать сразу же! Представляете, как он обрадуется?

Какая−то маленькая часть меня вопила от боли внутри, не желая верить в то, что мужчина Виолетты – Макс. Это не мой Макс, кричала она, ну какова вероятность? 85 процентов? Да все 90! И жалкие десять еще были на то, что это череда каких−то невероятных совпадений! Целых десять были на то, что моя парикмахерша закрутила не с моим мужем, а с другим женатым бизнесменом. Эта часть отчаянно желала увидеть всё собственными глазами, слов и совпадений ей было мало. Это была дурная и наивная часть меня, но пока она была еще жива. И будет до того момента, пока не увидит их вместе. Сомневаюсь, что крохи доверия и наивности смогут выжить во мне после, это изменит меня навсегда.

И еще один процентик был на то, что Виолетта оказалась сталкершей, и она точно знала всё обо мне и моём муже и мастерски разыгрывала сцену, чтобы увести его из семьи? Я мотнула головой. В неё лез всякий бред, и пора было с эти кончать.

− Я пыталась, просила позвонить, но он не отвечает на сообщения, − пожаловалась мне Виолетта. – Хотя сообщить в романтичной обстановке тоже было бы неплохо, может и к лучшему, что не отвечает сейчас, подготовлю сюрприз, − она пожала плечами.