Тем более для матерей троих детей это далеко не аргумент, мои слова в этой квартире воспримут с насмешкой. На их плечи уж побольше моего упало, и за это я их безмерно уважала.

− И даже учитывая всё это, измену бы не простила, − я вздёрнула подбородок. – Я не отрицаю, что Макс много для нас делает, но вытирать об себя ноги не позволю. Мы ещё не до конца всё выяснили.

− Как запела, − хохотнула Марина. – И измена измене рознь, моя дорогая. Если речь про тех кумушек из салона, то для мужика это как в туалет сходить. Будешь ты ревновать к туалету?

Я сглотнула. Так грязь стала звучать еще грязнее.

− Да, пар выпустить да и всё. У него же там не любимая женщина, в самом деле. Мужики даже имён и лиц таких барышень не запоминают. Любимая женщина у Макса одна, это ты, а то так – имидж поддерживать.

– Имидж? – воскликнула я.

– Маринка, чего языком чешешь, если не знаешь! – закричала свекровь. – Нечего даже предполагать, нет у Максима никого. Он человек порядочный, семейный.

Марина фыркнула, а потом отхлебнула чаю.

– А если бы и было что-то серьёзное и наметилась соперница, то за своего мужика нужно бороться, – она откусила от печенья, – а не сопли на кулак наматывать, Лена. Если любишь, конечно.

– Да что ты языком всё треплешь, – зашипела Дарья Владимировна. – Сама уже поборолась, теперь от унижений вовек не отмыться.

– Если бы ты не влезла, мама, он был бы сейчас со мной, а не с той курицей! – прикрикнула на неё Марина. – Теперь ни мужа, ни семьи! А та марамойка живёт себе припеваючи с моим Игорем в нашей с ним квартире, и даже патлы у неё все целы! А мы с детьми здесь ютимся!

− Да при чём тут я, если муж твой тебе прямым текстом сказал, что жить будет с любовницей?! Одно дело подозревать, а другое в постели их своей увидеть!

− А может подстроила она это! – закричала Марина, и на крик сбежались её дочки, три макушки выглянули из−за стены на кухню, и девочки с тревогой посмотрели на маму. – Кыш к себе в комнату! – троицы и след простыл.

Пока они ругались между собой, я предпочитала не вмешиваться и просто смотрела. Стыдно было признаться, но наблюдение за их ссорами доставляло мне наслаждение, я представляла, что это моя мама ругает меня за что−то, а я отвечаю, разговариваю с ней. Возможно, я вообще приходила к ним не столько за помощью с Лизой, с ней я справлялась сама, сколько за этими эмоциями и фантазиями. Моей мамы не стало, когда я была совсем маленькой, и даже фантазия о ругани с ней казалась мне привлекательной. Хоть так, но она была бы рядом.

Наверное, по этой же причине я так ни разу и не выпроводила свекровь из нашего с Максом дома, я боялась потерять и эти отношения и предпочитала слушать нравоучения, какие, возможно, могла бы получать от своей родной мамы.

Ругань не утихала, и я открыла телефон и с тоской посмотрела на непрочитанное сообщение от бренда.

Вечером они уточнили, на какой адрес выслать товар. Ответила я только ночью и спросила, в какой коробке он будет. С тех пор в чате была тишина, а я нервно ждала начала их рабочего дня.

− Да как подстроила, в постель его затащила? – тем временем кричала на дочь Дарья Владимировна.

− Может и так! Гадина ещё та, полгода его окучивала, - рявкнула Марина. – Всё в гости ко мне на чаи напрашивалась, швабра. Знала бы – прямо на голову его ей вылила.

− А то ты не видела с кем дружбу водишь и как она смотрит на Игоря, - поджала губы свекровь. – Я тебе ещё со школы говорила аккуратнее быть с этой Иркой.

- Кто ж знал, - горько ответила Марина. Я всегда была на её стороне в этой истории, кому ещё доверять, как не подругам. Я бы не пережила, если бы два самых близких человека предали меня таким образом. Да ещё и в супружеской постели.