– Я хочу задать тебе один вопрос, – равнодушно произнесла я.

– Спрашивай, – также равнодушно ответил мне.

– Зачем тебе это?

Артур устало прикрыл глаза, а я не сводила взгляд с мужчины. Он потрясающе красив. Как может быть красив Эверест. Восхитительно красив и убийственен.

– Считай это моим долгом перед отцом, – хрипло проговорил он.

– Это не твой долг, – покачала я головой.

– Я хочу выкупить этот долг для себя.

– Ты странный, – вынесла вердикт я.

– А ты нереальная.

– Нереальная идиотка, – нервно хохотнула я.

И тут произошло чудо. Суровый мужчина, с ног до головы покрытый дорожной пылью, улыбнулся. Это не была открытая улыбка добродушного человека. Это была улыбка самыми краешками губ. Так улыбается человек, который не привык раскрываться перед другими и показывать свои эмоции. Вымученно, криво и неестественно.

– Сейчас ливанет, – констатировала я, не сводя глаз с губ мужчины.

Артур поднял голову вверх, рассматривая чистое голубое небо без единого облачка.

– Ты улыбаешься, – пояснила я. – Что–то должно случиться. Не дождь, так камни с неба.

– Будут тебе камни, – сурово сказал Артур, засунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда кольцо с огромным бриллиантом.

– А где коробочка? – факт отсутствия бархатного дополнения шокировал гораздо больше, нежели то, что Громов был настолько уверен в себе, что успел купить кольцо.

– Тебе нужна эта мишура? – по–деловому спросил он и без вопросов надел мне кольцо на палец.

И действительно. Антураж и ситуация не предусматривают лишних атрибутов.

– Я должна еще что–то знать? – спросила тихо и попыталась проглотить слюну, но во рту было настолько сухо, что губы слипались.

– Да, Ника. Ты должна кое–что знать, – кивнул он. – Наш брак будет настоящим. Ты станешь моей женой, а я – твоим мужем. Сейчас ты носишь моего ребенка. Я буду его отцом. Мы больше никогда не вспомним о Льве и его причастности к этому ребенку. И последнее: я сделаю все возможное, чтобы вы были счастливы.

Я слышала обещания. Слова, слова. Хотелось перекривить Артура и по-детски сказать бла–бла–бла. Мне хватило одного брата, чтобы понять, что слова – это всего лишь слова, но не более. Сдержала в себе ребяческий порыв, кивнула, осознавая, о чем именно говорил Артур, называя меня женой. Потом поднялась сама и протянула Громову руку. Тот посмотрел на нее так, будто я подала ему ершик для унитаза. Проигнорировав ее, он поднялся сам, а я безразлично пожала плечами и принялась ковырять носком кеда землю.

Артур быстро отзвонился, и за нами вернулся автомобиль, а после отвез домой. Отец и Громов–старший не находили себе места.

– Дочка, – кинулся ко мне отец. Он остановился, ошарашено осматривая мою грязную одежду, а потом перевел взгляд на еще более грязного Артура.

Тот стоял с великолепным выражением на лице.

Как будто он был в дорогущем фраке на приеме у Королевы, а не в пыльном и помятом костюме, который наверняка отправится в мусор после сегодняшнего путешествия.

– Дочка, – аккуратно спросил отец. – Вы поговорили?

– Да, папа, – спокойно ответила я, игнорируя факт того, что меня продают, как племенную кобылу.

Теперь реальность осязаема. Раньше я не придавала значение тому, что меня подкладывают под другого мужчину, потому что была влюблена в этого самого мужчину. Мне было все равно, какой брак – договорной или нет. Какая разница, как его назвать, если я пошла бы за Львом хоть в дворец, хоть в шалаш?

– Договоритесь о дате сами, – попросила я. – Но лучше успеть до того, как начнет расти живот.

– Х–хорошо, – заикнулся отец. – Никуля, ты уверена? – спросил он с тревогой.