Артур кривится, он ненавидит крик. Он может выносить крик единственного человека – Ангелины.

– Это громко сказано. Так, скорее приглядываю одним глазом.

– Твои люди следят за мной, ты лезешь в мой бизнес, ковыряешь отчеты, ты знаешь, о чем говорят мои сотрудники!

– Брось, – отмахивается от меня, как от назойливой мухи. – Как, кстати, твоя сотрудница, которую ты отпустила сегодня? Ей лучше?

Спрашивает и улыбается уголком рта. Помешанный, одержимый, он разглядывает мою реакцию, жадно выпивая мое прерывистое дыхание и бегающие глаза, которые не могут зафиксироваться в одной точке. Он жаждет того, что я распадусь на осколки, превращусь в ничто и разрушу себя.

Как будто этого еще не случилось.

Я хватаю воздух, как рыба, ищу слова. Заглядываю глубже в себя, я должна что–то сказать. Закричать. Он ненавидит крик. Кричи! Но слова застряли в горле, мое тело противится командам мозга. Оно предательски продалось моему мужу, теперь оно слушается только его.

Артур слегка кивает головой, убеждаясь, что смог, добился желаемого результата. Его полностью устраивает произведенный эффект,. Муж делает два медленных шага и становится вплотную ко мне, нежно берет в свои руки лицо и поднимает за подбородок.

– Я всегда знаю, где ты и с кем. Запомни это, если вдруг решишься совершить какую–нибудь глупость. – Его шепот слишком громкий, он оглушает, выбивает почву из–под ног.

О чем он говорит? Единственная здравая мысль – это Лев. Неужели он думает, что я возобновлю с ним связь?

Все, что я могу – стоять перед ним поверженная и сломленная. Побежденная. Это новая игра, я еще не знаю ее правил.

Но я обязательно научусь в нее играть. И выиграю.

Артур опускает свои губы на мои и целует. Он не закрывает глаза, и я тоже. Он проводит своим языком по моему рту, вписывая на нем новые правила, и я, подчинившись, читаю их. Высовываю свой язык и подписываюсь под этими правилами. Принимаю их, как приму все, что он приготовил для меня.

А потом выплевываю весь свой яд ему в рот и набрасываюсь на него, жадно сминаю губы, размазывая по ним слюну, соглашаясь на все. Ласка, нежность – ничего этого нет. Артур притягивает меня за затылок и отвечает на поцелуй. Жадно, неистово, он упивается этим, ему едва хватает воздуха, он задыхается мучительной близостью.

Я совершенно ничего не чувствую, но ощущаю весь спектр чувств мужа. Мне нравится, что он упивается мной. Нравится, что ему не хватает моих поцелуев, как воздуха. Он сходит с ума. Он умрет, если я остановлюсь. Такая балансировка на грани пропасти. Как канатоходец, мы идем по нитям безумия без страховки. Пытаемся куда–то добраться и собрать овации, но собираем лишь нашу ненависть к друг другу, к себе самим и аккумулируем ее в прикосновении губ.

Когда–нибудь мы вылечимся, обязательно станем нормальными.

Или станем абсолютным, безупречным безумием.

Он знает, что моя инициатива неспроста, поэтому, когда я кусаю его за губу, впиваюсь со всей силы, ни один мускул на его лице не дрогнет. Лишь руки сильнее впиваются в затылок и вдавливают меня еще глубже. Он хочет больше боли, и я сжимаю зубы сильнее.

Металлический вкус отрезвляет разум, обернутый красной пеленой ненависти. Я разжимаю зубы и толкаю мужа в грудь. Он отшатывается и прикладывает пальцы к губе. Красная капля стекает с безупречного лица от губ к подбородку.

Смотрю на свое творение – оно прекрасно.

Чувствую себя отмщенной, прощаю себе свои же грехи. Я спокойна и в какой–то степени счастлива.

Я знаю, что в ближайшие дни этих губ не коснется другая женщина.

11. Глава 10 Выбор

– Папочка, а вы с мамой приедете ко мне? – спрашивает Геля по пути в аэропорт.