"Спросить, что ли? – закралась безумная мысль. – Тогда точно квартиру не дадут".

– Вы что молчите, молодой человек? – отхлёбывая из стакана, обронил председатель.

Протягивая заявление, я стал расписывать своё бедственное положение.

– Знаю, всё знаю, но квартир у меня сейчас нет, – председатель протянул пустой стакан Тихоновичу и поудобнее расположился в кресле. – И скоро не предвидится. Вы где работаете?

– На заводе.

– Вот там и вставайте на очередь. Чуть что – сразу в райсполком. У меня фонд не резиновый. Заявление оставьте. С заявлением мы, конечно, разберёмся. Скажите там Ольге Николаевне, пусть следующего просит, – достал он расчёску.

Не спеша вышел из райисполкома.

"Лет через двадцать, может, что и обломится. Ничего, ещё посражаемся, – вспомнил председателя. – Наверное, спит и видит, как его именем трамвайную остановку назовут: "Товарищи, следующая остановка – Малые Кабанчики", а потом и улицу переименуют, – топча листья, рассуждал я. – Вместо какого-нибудь Чапаева, не внесшего вклада в благоустройство города, – улица имени председателя райисполкома Кабанченко с бюстом в центре проезжей части и надпись "От благодарных современников". Солидно, скромно и со вкусом. Диогена решили из меня сделать. Тот всю жизнь в бочке просидел, думают, и я такой же идиот".

Увлечённый размышлениями, незаметно дотопал до дома.

"Сейчас бы пятьдесят граммов не помешало. Ну и денек сегодня! То Мальвина загуляла – любовь, видишь ли, у неё… то в райисполкоме мозги компостируют. Спокойствие, спокойствие прежде всего!"

На вопрос Татьяны – как дела, бодро ответил:

– Центр! – и через силу улыбнулся. – Неужели ты думаешь, что такого авторитетного человека возьмут, да и пошлют, – стал заговаривать ей зубы. – Что там у нас на ужин?

Соскучившийся за день Дениска не давал проходу. Не откладывая в долгий ящик, пришлось читать ему сказки. Меня тошнило от гномиков, горынычей и проституток-белоснежек, хотелось высечь Красную шапочку или, хотя бы, как следует отделать храброго портняжку.


На следующий день первым делом спросил у Чебышева, как вставать на очередь.

Тот направил меня к Валентине Григорьевне, нашему контролёру – она оказалась председателем цехового комитета профсоюзов и пообещала быстро решить этот вопрос.

Обнадёженный, уселся работать.

– Эх, вчера с Пашкой закеросинили! – похвалился Чебышев. – Чего убежал-то?

– В райисполком надо было.

– А-а-а-а… – протянул учитель. – А мы сперва Михалыча раскроили, он аж позеленел от жадности, потом в "кресты", к купчихе подались.

– Он, Серый, с женой меньше времени проводит, чем с этой кладбищенской крошкой, – хлопнул меня по спине подошедший Пашка, возмутив необдуманными словами Чебышева.

– Кошёлка! На рожу свою посмотри, хуже синюшника выглядишь, а туда же, с критикой, – точно рак выпучил глаза сэнсэй.

В конце месяца на участки постоянно заглядывало начальство. В начале – больше докладывали вышестоящим о результатах. Вот и сейчас маленький толстенький Куцев, замначальника, принимавший нас с Мальвиной на работу, сунув правую руку за отворот халата, стоял около регулировщика, что-то объясняя ему. Бочаров, не обращая на шефа внимания, следил за стрелками вольтметров и амперметров, иногда подвинчивая отвёрткой винты в приборе.

– Василий Лукьянович, – окликнули Куцева контролеры.

Тот медленно и важно повернул в их сторону пухленькое толстогубое личико и захлопал глазками.

– Ба-а! Чего это он им понадобился?– удивился Чебышев.

Пилотку зам носил не как все в цеху – на солдатский манер, – одевал её поперёк, как Наполеон треуголку. У каждого свои странности. Человек без странностей вообще скучен. К этой манере давно привыкли, разве что новички поначалу удивлялись.