На улице была теплынь. Лето у нас практически круглый год. Солнце здесь – это нечто. В других штатах оно висит себе лимоном в небе, умеренно греет. У нас же это сжигающий всё метеор. Пылающее, режущее глаза, оно било по переднему стеклу моего джипа, ослепляло. Перекрасив красный свет светофора в жёлтый, оно меня чуть не угробило. Повезло, что место было пустынное и к перекрёстку приближалась всего одна машина. Я проскочил прямо перед её носом. Водитель начал гудеть, как бешеный. Увидев, что он разворачивается, собираясь гнаться за мной, я поднажал и стремглав юркнул в подвернувшуюся улочку. Приметив впереди автомастерскую, быстренько подъехал и затесался среди машин на парковке. Вроде пронесло. Разъярённого водителя я нисколько не испугался, но стычка с ним смешала бы мои планы. Пришлось бы с ним объясняться, а ещё прикатили бы копы, отняли бы кучу времени. Внутри меня всё же слегка тряхануло – чудом избежал аварии!

Пока я сидел, пережидая, откуда-то вылез худющий крупный пёс с тусклой шерстью. Понурый и забитый, как изгнанный из стаи волк. Подойдя к моему джипу, он уставился на меня. Взгляд у него был страдальческий.

– Ты чего, брат, голоден? – приоткрыв дверцу, спросил я. Он наклонил голову набок. Кивнул! Я пошарил в рюкзаке, зная, что найду там завёрнутый в фольгу сэндвич. Несмотря на мои протесты, мать каждый день украдкой засовывала туда ланч. Беспокоилась, что мне не хватит обеда в школьной столовке и я совсем отощаю – вот как эта бедная псина. Сэндвич я нашёл. Разлепил два куска хлеба, вытащил из них ветчину и протянул псу. Тот понюхал и только собрался с радостью проглотить, как его остановил окриком верзила в брезентовом комбинезоне, в бейсболке, с какой-то железякой в руке. Поджав хвост, пёс с виноватым видом отошёл.

– Вам что, жалко, если покормлю собаку? – встал я на защиту животного.

– Ты чего здесь делаешь? – проигнорировал он мой вопрос.

– Сижу отдыхаю, а что, нельзя?

– Отдыхают дома, а здесь не положено.

– Где хочу, там и отдыхаю, – огрызнулся я.

– Говорят тебе, не положено.

– Положено, не положено, – передразнил я. – Не положено собаку голодом морить, вон она какая тощая.

– Давай-ка вали отсюда, а то полицию вызову, – пригрозил он.

Противный тип. Отъехав, я взглянул в боковое зеркальце и взбесился. Загоняя пса в дом, этот подлец его ударил. Я развернулся, ринулся назад, выскочил из машины. Но верзила уже исчез. Живодёр! Донесу на него в общество защиты животных! Нет, сам спасу несчастную собаку. Вернусь и украду.

Я весь трясся от возмущения. Чтобы прийти в себя, отправился на пляж. Океан меня всегда успокаивает. На побережье в этот час спокойно, пусто: все на работе. Одиночество я люблю, а быть одиночкой – нет, но мало кто понимает разницу.

На парковке стояла всего пара машин. Вдоль берега торчали на холмах многоэтажные особняки. Один из них (со стоянки его не видно) смахивал на современный замок – витиевато построенный, с башенками-ромбами. В крайней башенке находилась моя комната. Парковаться далеко от нашего дома было излишней предосторожностью. Даже если бы я прохаживался прямо перед окнами, меня никто бы не заметил, кроме деревянной совы на крыше. Сделана она была довольно искусно. Казалось, что вот-вот взмоет в небо. А родителей дома не было. Отец в это время восседал в своём кресле-троне и раздавал всем распоряжения. Глава фирмы – как тут не покомандовать! Ну а мать занималась благотворительностью в пользу церкви.

Я выбрался из машины – недешёвой, как и у моего отца. Хотя он пилил, что я неблагодарный щенок, и воспитывал кулаками, вещи покупал мне дорогие. Поддерживал этим имидж идеального родителя, а то вдруг соседи подумают, что он не заботится о сыне. Денег он на меня не жалел не из любви ко мне. Если любишь, то не бьёшь и не шипишь, как врагу: «Зверёныш».