Крис испуганно вздрогнула.

– О боже! – вырвалось у нее. Она обернулась и прижала руку к сердцу, стучавшему как бешеное. – Господи, Карл, никогда больше так не делайте!

Домоправитель стоял на лестнице двумя ступеньками ниже чердака.

– Простите. Но вы видите, мадам? Здесь все чисто.

– Спасибо, что поставили меня в известность, Карл, – сказала Крис, слегка задыхаясь. – Да, все чисто. Спасибо. Просто замечательно.

– Мадам, может, лучше кошка?

– Кошка… Для чего?

– Ловить крыс.

Не дожидаясь ответа, Карл развернулся, стал спускаться вниз и вскоре пропал из виду. Какое-то время Крис смотрела в пустой дверной проем, размышляя о том, нагрубил ей Карл или нет. Она была не вполне уверена. Затем снова обернулась и поискала взглядом источник стука. Ее взгляд скользнул по наклонному потолку. Улицу затеняли огромные деревья, старые, перекореженные, увитые плющом. Ветви одного из них, массивной американской липы, слегка касались фасада дома. «Может, это действительно белки? – подумала Крис. – Или это ветка постукивает по крыше? Последние несколько ночей были ветреными…»

Что ж, возможно, кошка и вправду лучше.

Крис обернулась и посмотрела на дверной проем. Мы все такие умники, верно, Карл? Впрочем, в следующее мгновение ее лицо сделалось озорным. Она спустилась в спальню дочери, кое-что там взяла, опять зашла на чердак и через минуту вернулась обратно. Риган спала. Крис отнесла ее назад, в ее комнату, уложила в кровать и возвратилась в свою спальню, где выключила телевизор и легла спать.

В ту ночь в доме было особенно тихо. На следующее утро, за завтраком, Крис как бы невзначай сообщила Карлу, что ночью ей показалось, будто одна из мышеловок захлопнулась.

– Хотите сходить и посмотреть? – предложила она, отпивая кофе и делая вид, будто поглощена чтением «Вашингтон пост».

Не сказав ни слова, Карл поднялся наверх, чтобы посмотреть на результат. Спустя несколько минут Крис наткнулась на него в коридоре второго этажа. Его взгляд был устремлен перед собой, в руках – большой плюшевый Микки-Маус, чье рыльце он вытащил из одной из мышеловок. Проходя мимо, Крис услышала, как домоправитель пробормотал:

– Кто-то шутит.

Войдя в спальню, Крис сбросила с себя домашний халат и прошептала:

– Да, пожалуй, кошка будет лучше… гораздо лучше.

Она улыбнулась так широко, что лицо ее пошло мелкими морщинками.

В тот день съемки прошли гладко. Утром на съемочную площадку приехала Шэрон, и в перерывах между эпизодами в ее вагончике-грим-уборной они с Крис обсудили неотложные дела. Написать агенту (она подумает о сценарии), дать «согласие» на ужин в Белом доме, отправить телеграмму Говарду, чтобы тот не забыл поздравить Риган с днем рождения, сделать звонок бизнес-менеджеру, спросить, нельзя ли ей взять отпуск на год, и, наконец, уточнить программу званого ужина, назначенного на 23 апреля.

Ранним вечером Крис сводила Риган в кино, а на следующий день они на ее красном «Ягуаре» объехали все местные достопримечательности. Капитолий. Мемориал Линкольна. Цветущие сакуры. Перекус в ресторане – и на другой берег Потомака. Арлингтонское кладбище. Могила неизвестного солдата. Здесь Риган заметно посерьезнела. Затем, возле могилы Джона Ф. Кеннеди, она сделалась какой-то чужой и печальной. Какое-то время смотрела на вечный огонь, затем взяла мать за руку и тихо спросила:

– Мам, почему люди умирают?

Вопрос пронзил Крис до глубины души. О, Рэгз, и ты тоже? Ты тоже? О, нет! И все же, что же ей ответить? Солгать? Нет, нельзя. Она посмотрела на обращенное к ней лицо дочери, на ее глаза, в которых стояли слезы. Неужели Риган прочла ее мысли? Раньше такое бывало.