– Твоей подруге лучше не становится, – посмотрев на неё, сказал Гирн, – я могу помочь ей, я увезу вас туда, где она сможет исцелиться. Завтра она проснется, почувствует себя лучше.

Джозеф с неодобрением помотал головой.

– Она уже две недели в коме, – говорил он, – если она завтра очнется, то я найду тебя, где бы ты ни был, и соглашусь на всё, что бы ты мне не предложил.

– Вот моё предложение, – заявил Гирн, – я не говорю если. Потому что ты сам завтра убедишься, в достоверности моих слов, когда увидишь, что твоя подруга придёт в себя. Считая с завтра, у тебя будет ровно девять дней чтобы подумать стоит ли мне доверять. На десятый день, один из моих друзей, будет ждать тебя возле фонарного столба около вашего кафе, возле того, который никогда не светит, если вы не придёте, то мы с тобой больше никогда не увидимся. Я не говорю, что будет, если вы не придете, потому что не знаю, так что решать вам.

Гирн встал прямо напротив сидевшего на кровати Джо.

– Вот возьми, – он протянул Джозефу конверт, – пусть это будет достоверностью происходящего в данный момент, чтобы ты не посчитал это сном.

Джо взял конверт, и с интересом начал его разглядывать. Переключатель щёлкнул ещё раз, свет в комнате погас, погас и свет зелёных глаз.

Джозеф крепко спал, сидя на стуле и положив голову у ног Жозель. Его разбудило приятное ощущение того, что её нежные и теплые руки гладили его голову. Он открыл глаза, посмотрел на неё и улыбнулся. Его наполнило чувство радости. Он поднялся, залез на кровать и крепко обнял Жо, она в ответ обняла его.

Когда врач вошёл в палату он сильно удивился, увидев очнувшуюся Жозель. Исходя из ранее полученных анализов, доктор сделал вывод, что её состояние было крайне тяжелым, и она вряд ли в скором времени могла прийти в чувства. Увидев полную сил Жозель, крепко обнявшую Джозефа, он пришёл в замешательство. Такого резкого выздоровления ему ещё видеть не приходилось.

Джозеф был безмерно рад, вновь ощущать наполненное жизнью дыхание Жозель на своей шее и ее бьющееся сердце.

– Спасибо, что ты рядом, – шептала Жозель, – я бы так испугалась, если проснулась одна.

– Мне нет смысла находиться где-то ещё, – ответил Джо – ты же знаешь, либо с тобой, либо опять на помойку возвращаться.

– Долго я была без сознания?

– Две недели… они длились вечность.

Взгляд Джозефа упал на тумбочку, на ней лежал тот самый конверт, который ему дал Гирн. Он одной рукой взял в руки конверт, а другой бережно придерживал Жозель, положившую голову на его плечо. Распечатав конверт, он обнаружил в нем сложенный лист бумаги, пожелтевший от времени. Аккуратно развернув лист бумаги, так чтобы не порвать, Жо и Джо увидели на нем детский рисунок, это было изображение, напоминавшее медведя, нарисованное черным карандашом. Увидев рисунок, Жозель улыбнулась.

Джозеф рассказал Жозель про Гирна и предложение, которое он ему сделал. Еще он с удивлением поведал ей о том, как переключатель сам по себе включал и выключал свет в палате и о том, как светились его глаза в темноте

– Слушай Джо, – говорила Жо, глядя на рисунок, – а может это говорящий медведь. Ну, помнишь в детстве, ты рассказывал, как когда-то жил с говорящими медведями.

– Я уже и забыл про это, – сказал Джо, – ты меня удивляешь, запомнила такую мелочь.

– Мелочь?! – шутливо, воскликнула она, – я вообще-то тебе поверила тогда, даже мечтать начала, что ты меня познакомишь с говорящим медведем, и мы будем жить в большом деревянном доме.

Джозеф рассмеялся.

– Ну, так что мы будем делать? – спросила Жозель, глядя прямо в глаза Джозефу.