Симон увидел его издали, радостно вышел навстречу.

– Приветствую тебя, господин! Как славно, что ты решил заглянуть ко мне! – воскликнул он, распахивая перед Иудой дверь.

– Здравствуй, Симон! – улыбнулся юноша. – Ты опять за свое? Мы же договорились, чтоб ты не называл меня господином.

– Прости, мой почтенный друг! Но у тебя столь надменный вид сегодня, язык сам собою повернулся.

– Это для солдат, чтоб не лезли. В странствиях я усвоил: чем уверенней держишься, тем меньше тебя трогают.

– Это точно! Но проходи же! Пить хочешь?

– А ты как думаешь?

– Несколько мгновений с твоего позволения!

– Не суетись, Симон! Я не тороплюсь.

Хозяин исчез. Иуда прошел во внутреннюю комнату, сорвал с головы тюрбан, пригладил взмокшие волосы. Возник хозяин, поставил перед ним кувшин, положил лепешки и тихо удалился. Иуда налил себе чашу и стал медленно пить мелкими глотками, прислушиваясь к шуму на улице. Появился Симон.

– Все разбежались – боятся. В городе Бог знает, что творится.

– Знаю. Шум до небес.

– Ты позволишь нарушить твое одиночество?

– Конечно! Присоединяйся.

Киренеянин поставил на стол еще один кувшин с египетским напитком, сел рядом. Они отсалютовали друг другу чашами.

– Бога ради, расскажи, что происходит? Отчего все так перепугались? Кого ищут?

– Не знаешь? Ты не был на площади?

– Делать мне там нечего!

– Ох, Симон! Так и конец света наступит, а ты не заметишь!

– Тем лучше – испугаться не успею.

Иуда рассмеялся, но тут же снова стал серьезным.

– Может ты и прав по-своему! – задумчиво сказал он.

– Но все же что случилось? – нетерпеливо переспросил Киренеянин.

– Во время объявления приговора несколько смельчаков попытались отбить осужденного.

– Вот безумцы!

– Да? А по-моему, молодцы. Их здоровье!

Юноша одним долгим глотком опустошил чашу.

– Ага! Вон что из-за них началось! Осию все равно не спасли, а в городе теперь неделю будут сплошные обыски и облавы.

– Брось! Тебя кто тронет?

– Захотят – тронут. Зачем лишний раз раздражать римлян?

– А что, сидеть, сложа руки?

– Не лезть на рожон.

– Не путаешь ли ты рассудительность с трусостью?

– А хоть бы и так! Я, по крайней мере, никому не сделал зла. А из-за этих безумцев римляне хватают всех без разбора, врываются в дома. Кому от этого лучше?

– Не будет в Иудее^>19 лучше, пока мы себе не хозяева. Я прожил на родине всего полгода, не покидал Иерусалима, а уже насмотрелся! Проклятые римляне за людей нас не считают!

– Ну да! При своих правителях жили тоже не сладко! Я-то помню!

– Подожди! Что там? – Иуда вскочил, внимательно прислушиваясь.

Уличный гул стал осмысленным. Где-то поблизости раздался шум драки, лязг оружия, потом послышался топот стремительно бегущего человека. Вдалеке звучала тяжелая слитная поступь легионеров. Юноша выглянул в окно и увидел еврея в грязной изодранной одежде. Вжимаясь в стены, затравленно озираясь, он искал, где скрыться от солдат. Иуда в мгновение ока собрался и кинулся к выходу.

– Спасибо, Симон. Увидимся! – бросил он, на ходу швырнув на стол монету.

– Куда ты так сорвался? Ох, Махайра, не лез бы ты в эти дела!

– Учи ученого!

Иуда догнал бегущего, схватил за руку. Тот резко обернулся, выхватывая нож.

– Тише! – юноша невозмутимо отстранил от себя клинок. – Спокойно! Я хочу помочь. Иди за мной!

– Кто ты?

– Может, мы присядем, и расскажу тебе историю своей жизни? – насмешливо огрызнулся Иуда. – Я знаю, где спрятаться. Доверься мне.

Беглец с сомнением взглянул на него, но пошел следом.

Мало кто даже из здешних жителей знал этот укромный уголок у самой городской стены. Они сидели, прислушиваясь к уличному шуму. Иуда внимательно разглядывал спасенного – маленького худощавого совсем молодого человека с колючими, близко посаженными глазами, курчавыми волосами и редкой бородкой. Его старый хитон был изодран и заляпан кровью, худые руки беспокойно сжимали нож, который он так и не вложил в ножны. Юноша заметил, кровавые пятна на хитоне свежие, одно из них – на плече – постепенно увеличивается.