* * *

Где-то, где-то, где-то

Нервно курит Грета:

Ейный когнитивный диссонанс

Разрывает в Грете

Мысли о планете,

Создавая некий дисбаланс.

Нервно чешут писи

Чудики в Гринписе,

Вирус оказался их шустрей,

Тысячи комиссий

И десятки миссий

Без границ остались и врачей.

     * * *

Коты Наташу обступили,

Глазеют, спать ей не дают.

И по команде «три-четыре»,

Вполне возможно, нападут.

Они, как бешеный будильник,

Готовы вечно мявкатать

Про то, что бедный холодильник

Уже устал рассвета ждать;

Напомнят ей про чувство долга,

Про их пустые животы;

Про то, что вредно очень долго

Ей спать, когда не спят коты.

Наташа ж хитро в это время,

Глаза свои притворно сжав,

Решает: нужно в едком меме

Отобразить их каждый мяв.

Пусть разлетится по планете

Мем о котах настырных этих,

Что явно мудростью полны

Настоль, насколько голодны.

     * * *

Коль глубины глубин постиг,

Значит ё не моё.

А иначе – как пел «Пикник» –

     Зачем это всё?

Чист ручей, если чист родник,

Сладким будет питьё.

А иначе – как пел «Пикник» –

     Зачем это всё?

Может быть неприятным миг,

Но легко забытьё.

А иначе – как пел «Пикник» –

     Зачем это всё?

     * * *

Жизнь, как грейпфрутовый сок,

И сладка, и горька, и те́рпка –

И каждый её глоток

Удерживает крепко,

Напоминает мне, что

Ни болиголов, ни цикута

Нам не заменят восторг

От одного грейпфрута.

     * * *

Мы союзники с тобой – в общем,

Но соперники с тобой – в частностях.

Мы не ищем нечто большего в большем,

Мы находим чаще малое в разностях.

А большое, если лучше подумать нам,

Будто лего собирается с малостей.

Нужно чаще нам под Моцарта с Шуманом

Совершать разновеликие шалости.

     * * *

Перед грозой, во время оной

Природа радует собой

Поэта взор заворожённый

Надрывом, силой, красотой.

Находят тучи чёрным фронтом,

Раскаты дальние слышны,

От горизонта к горизонту

Гроза – посланница весны

Колотит молнией, и громом,

Кошмарит и глаза, и слух,

Несёт над лесом и над домом

Свои бабах, свои бубух.

Но всё – разряды прочь уходят,

И наступает тишина,

Которая стихами, вроде,

Не слишком уж освещена.

Скучны поэту тишь и благость,

Ему ненастья подавай:

Чтоб «буря мглою», чтобы в радость

Был буревестника раздрай.

А тут всего лишь послегрозье –

Затишье, свежесть и озон,

Им после молниевых гроздьев

Остался воздух заряжён.

Душой спокойствию внимая,

Сейчас на том себя ловлю,

Что не грозу в начале мая,

А послегрозие люблю.

     * * *

О чём мечтали мы,

Чего хотели люди?

Коль не было зимы,

То и весны не будет.

     * * *

Неужто написана повесть,

Где некто на зависть всем

На категорию «совесть»

Поставил свой знак ™?

     * * *

Облако, похожее на белого дракона,

Щерится огромной, но не злобливой пастью.

Просто улыбается радостно с небосклона

Одному ему видимому далёкому счастью.

Вальпургиева ночь

Гони виденья прочь,

Не напрягай свой взгляд.

В Вальпургиеву ночь

Отряды ведьм летят.

И слышен ступ и мё-

тел их свистящий гул

Жриц колдовских ремё-

сел жаждет Вельзевул.

Со всех, какие есть

На свете, Лысых гор

Услышим мы их песнь,

Их жуткий ведьмин хор.

Сегодня, кто строптив,

Тот будет пьян и наг.

У них корпоратив,

День ведьм и Баб Яг.

     * * *

Горловку тот – третьерейховый – евросоюз

От Железной балки до Каютово на востоке

Проходил шесть недель, он здесь просто загруз

В рабочих посёлках и боях жестоких.

Нужно было врага наступающего задержать:

Немцев, итальянцев, румынов, венгров и даже шведов –

Чтоб людей эвакуировать, оборудование демонтировать, снять

И отправить на восток – готовить и ковать победу.

Франция немцам сдалась через сорок три дня,

Целая Франция, гордость Европы, её опора.

Горловка выдержала столько же суток огня –

Просто город, обычный советский город.

     * * *

Архимедов создал Бог не затем ли,