Руководствуясь материально-правовым основанием дифференциации – степенью общественной опасности преступления, законодатель и должен установить различные процессуальные формы по определенным категориям дел. При этом, однако, указанное основание в самом законе должно быть конкретизировано: необходимо сформулировать четкие критерии, которыми и должны руководствоваться работники правоохранительных органов при «выборе» процессуального порядка производства в каждом конкретном случае. В качестве такого критерия можно использовать и вид, и меру наказания (например, упрощенное производство применяется только в тех случаях, когда возможное наказание не превышает одного года лишения свободы), и определенные свойства субъекта, совершившего общественно опасное деяние (рецидивист, особо опасный рецидивист), и другие признаки.

Однако более правильным представляется иной подход: в зависимости от степени общественной опасности все уголовно наказуемые деяния разбить на определенные группы и для каждой (или нескольких) предусмотреть определенный порядок производства.

Дифференциация уголовного судопроизводства должна основываться на дифференциации уголовного законодательства, а не наоборот. И если дифференциация уголовного судопроизводства опережает дифференциацию в материальном праве, то это – свидетельство отставания в развитии последнего.

К проблемам дифференциации уголовного судопроизводства в полной мере относится известное выражение к. Маркса о том, что «процесс есть только форма жизни закона, следовательно, проявление его внутренней жизни»[239].

Действующее уголовное законодательство предусматривает трехчленную классификацию преступлений: 1) тяжкие преступления; 2) преступления, не представляющие большой общественной опасности; 3) все иные преступления, не вошедшие в две вышеназванные группы[240].

При этом уголовное законодательство содержит определение только тяжкого преступления. Так, ст. 7^>1 основ уголовного судопроизводства (ст. 7^>1 УК РСФСР) включает исчерпывающий перечень тяжких преступлений. Что же касается преступлений, не представляющих большой общественной опасности, о них лишь упоминается в уголовном законодательстве (ст. 43 основ уголовного законодательства, ст. 50–52 УК РСФСР). Понятия либо перечня преступлений, не представляющих большой общественной опасности, уголовное законодательство не содержит.

В связи с этим в литературе по уголовному праву отмечается, что классификация в советском уголовном законодательстве еще не завершена. «не дано в законе развернутого понятия преступлений, не представляющих большой общественной опасности. Не выделены иные преступления, не относящиеся к группам тяжких и не представляющие большой общественной опасности. Создалась определенная коллизия в классификации преступлений между общесоюзным и республиканским законодательством»[241].

Все это – проблемы науки уголовного права, а не уголовного процесса. Не имеет принципиального значения, из скольких групп будет состоять классификация преступлений в зависимости от степени их общественной опасности. Главное, чтобы уголовный закон содержал четкое понятие каждой из групп и перечень преступлений, относящихся к каждой из них. Не имеет также принципиального значения, какое наименование получит та или иная группа (например, «малозначительные преступления» или «уголовные проступки»), при том условии, что эти деяния и впредь будут считаться уголовными, а не иными правонарушениями.

Именно подобная дифференциация уголовного законодательства и должна являться основой для дифференциации уголовного судопроизводства. При наличии в уголовном законе перечней, различающихся по степени общественной опасности преступлений, необходимо будет руководствоваться ими при решении вопросов об упрощении производства, либо его усложнении. Так, например, решая вопрос о том, по каким конкретным составам возможно упрощенное производство, достаточно будет применять процессуальные критерии дифференциации к тем из них, которые указаны в перечне малозначительных (не представляющих большой общественной опасности) преступлений.