Хотя в процессуальной литературе не без оснований ставится вопрос о возможности применения некоторых мер уголовно-процессуального принуждения (задержание подозреваемого, освидетельствование и личный обыск задержанного) до возбуждения уголовного дела[164], в качестве общего условия возможности их применения выступает наличие возбужденного производством уголовного дела.

Для избрания же конкретной меры уголовно-процессуального принуждения нужны еще и специальные условия в виде наличия определенных обстоятельств, делающих ее необходимой: при оперировании мерами пресечении – это данные о возможности, например, ненадлежащего поведения обвиняемого; при освидетельствовании – это данные о возможности обнаружения на теле человека следов преступления или особых примет и т. д.

Принятое о той или иной мере уголовно-процессуального принуждения решение должно по общему правилу находить свое отражение в мотивированном постановлении (ст. 92, 147, 181 УПК РСФСР). Обязательность мотивировки постановления, осуществляемой на базе оценки имеющегося доказательственного материала, содействует в целом внимательному, глубоко продуманному подходу к решению вопроса о приведении в действие тех или иных процессуальных принудительных средств. В то же время она помогает лицу, подвергаемому воздействию таких средств, уяснить причины применения к нему мер уголовно-процессуального принуждения, а также выработать свое отношение к ним. Этому содействует и сама процедура оглашения постановления (определения) о применении меры уголовно-процессуального принуждения.

Совершаемые при применении мер уголовно-процессуального принуждения действия должны осуществляться не только строго в рамках закона, но и тактически грамотно, с соблюдением этических норм. Учитывая повышенную значимость последних, некоторые из этических норм возведены в рамки закона: производство обыска и выемки в ночное время, как правило, не допускается; запрещается оглашать выявленные при обыске и выемке обстоятельства интимной жизни тех или иных лиц (ст. 170 УПК РСФСР); не допускаются действия, унижающие достоинство подвергаемого освидетельствованию лица (ст. 181 УПК РСФСР) и т. д.

Ход и результаты применения мер уголовно-процессуального принуждения должны находить отражение в соответствующих процессуальных документах, в том числе в протоколе. Общие требования, предъявляемые к протоколу, нашли отражение в ст. 141–142 УПК РСФСР. Кроме того, они конкретизированы применительно к отдельным мерам уголовно-процессуального принуждения (ст. 122, 176, 182, 168 УПК РСФСР). Непредусмотренность такого документа законодателем в части мер пресечения, привода, отстранения обвиняемого от должности, помещения лица в медицинское учреждение для стационарного наблюдения за ним следует рассматривать как определенный пробел нашего законодательства.

Наличие постановления, строгое соблюдение порядка производства действий, связанных с применением мер уголовно-процессуального принуждения, составление соответствующего протокола в совокупности и образуют все то, что именуют, как отмечалось, процессуальной формой.

В обеспечении эффективности применения мер уголовно-процессуального принуждения значимую роль играет складывающийся при этом нравственно-психологический климат в отношениях между участниками процесса. Нравственность исключает возможность использования в процессе применения мер уголовно-процессуального принуждения обмана, грубости, угроз, насилия, других безнравственных действий, унижающих человеческое достоинство и подрывающих авторитет следственно-прокурорских и судебных органов. Советское законодательство исходит из того, что «уважение личности, охрана прав и свобод граждан – обязанность всех государственных органов, общественных организаций и должностных лиц» (ст. 57 Конституции СССР). Только на базе такого уважения между участниками соответствующих уголовно-процессуальных отношений может сложиться наиболее благоприятный психологический контакт, содействующий успешному разрешению тех или иных задач советского уголовного судопроизводства.