Переход нашей страны к социалистической индустриализации и коллективизации сельского хозяйства потребовал дальнейшего укрепления социалистической законности. XIV партийная конференция, состоявшаяся в 1925 г., признала укрепление социалистической законности очередной задачей Советского государства. В решениях конференции, говорилось, что «интересы укрепления пролетарского государства и дальнейшего роста доверия к нему со стороны широких масс крестьянства в связи с проводимой ныне политикой партии требуют максимального упрочения революционной законности…»[371]

Перед советским уголовным правом стояла задача всемерно способствовать социалистической индустриализации путем борьбы с расхитителями народного добра и бесхозяйственностью, за строжайшее соблюдение производственной и трудовой дисциплины.

Не менее ответственные задачи возлагались на советское уголовное право и в деле содействия коллективизации сельского хозяйства, в области охраны новых, социалистических общественных отношений в деревне. Нужно было организовать систематическую и беспощадную борьбу с кулачеством и расхитителями колхозного имущества, объявить войну хулиганству и поножовщине на селе.

Все эти и подобные им мероприятия уголовно-правового характера были хотя и вспомогательными, но необходимыми элементами охраны социалистических общественных отношений.

С учетом указанных выше задач, руководствуясь постановлениями общесоюзного закона – «Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», должны были строиться уголовные кодексы союзных республик.

Изданию УК РСФСР редакции 1926 г. предшествовала большая подготовительная работа. И опять, как в 1921–1922 гг., «больным» вопросом, как его тогда называли, становится вопрос о конструкции ответственности за приготовление к преступлению. Различные проекты УК содержали по этому вопросу различные, подчас прямо противоположные решения: проект НКЮ РСФСР следовал в этом отношении положениям ст. 11 УК РСФСР 1922 г. (с поправкой, внесенной в эту статью в 1923 г.); проект комиссии СНК РСФСР считал необходимым наказывать приготовление и включал приготовление в понятие покушения; проекты Конституционной комиссии и Комиссии законодательных предположений предлагали наказывать приготовление лишь в особо указанных в законе случаях; наконец, проект УК, одобренный СНК РСФСР, предусматривал наказуемость и приготовления и покушения наравне с оконченным преступлением. Этот последний проект лег в основу ныне действующего УК РСФСР 1926 г.

В УК РСФСР 1926 г. ответственность за предварительную преступную деятельность строится в соответствии с материальным определением преступления. Ст. 19 этого кодекса устанавливает: «Покушение на какое-либо преступление, а равно и приготовительные к преступлению действия, выражающиеся в приискании или приспособлении орудий, средств и создании условий преступления, преследуются так же, как совершенное преступление, причем суд, при выборе меры социальной защиты судебно-исправительного характера, должен руководствоваться степенью опасности лица, совершившего покушение или приготовление, подготовленности преступления и близостью наступления его последствий, а также рассмотрением причин, в силу которых преступление не было доведено до конца.

В случаях, если преступление не было совершено по добровольному отказу лица, намеревавшегося совершить это преступление, от его совершения, суд устанавливает соответствующую меру социальной защиты за те действия, которые фактически были совершены покушавшимся или приготовлявшимся». В то же время УК УССР редакции 1927 г. в вопросах ответственности за приготовление и покушение пошел по пути УК РСФСР 1922 г.