– Доктор, вы только не поймите меня неправильно. Я никакой не псих, в плохом смысле этого слова. И мыслю я вполне разумно, иначе не пришел бы к вам. Конечно, мой визит отличается от обычных визитов ваших обычных пациентов, и может доставлять вам некоторые неудобства. Но тут уж извините. Мой случай из ряда вон выходящий, и, уверен, покажется вам весьма интересным. Не удивлюсь, доктор, если по моему диагнозу вы еще докторскую… Хехе, простите за каламбур… Защитите.

Доктор ничего не отвечал. Лишь тихо кряхтел и елозил в кресле, пытаясь высвободиться. Но Олег, упершись ногами в стол, изо всех сил прижимал своего слушателя к стене, и невозмутимо продолжал свой монолог:

– Вижу, вам не очень удобно, но у меня просто нет иного выбора. Ведь всегда остается вероятность, что вы – не галлюцинация, не плод моего, охваченного безумием, воображения, а и правда мой мозг сожрать хотите. Вот как моя жена этим утром. Просыпаюсь я, значит, а она смотрит на меня стеклянными глазами, и язык вывалила, как вы сейчас. Облизывается, значит, на меня.

Олег поежился от нахлынувших воспоминаний.

– Да, признаю, врезал ей по голове пару раз. Не со зла, машинально. Представьте себя на моём месте – проснуться в постели с зомби! Хорошо, что я быстро сориентировался и запер её в ванной. Как вылечите меня, так я шубу ей куплю из шиншиллы. Моральный ущерб возмещу, так сказать.

После выглянул я на улицу, и увидел, что она вся заполнена ходячими мертвецами. Именно тогда я и понял, что дело, вероятно, во мне. В моей голове. Ну, вы же знаете про «бритву Оккама»? Про наиболее вероятный вариант и про то, что не стоит плодить лишние сущности. Я вот и рассудил, что настоящий зомби-апокалипсис настолько маловероятен, что допустить его реальность мне, как человеку разумному, было бы неразумно. Объяснить происходящее же надо себе как-то. Вот я и пришел к выводу, что крыша у всего мира поехать вдруг не может, а у меня – запросто. Тем более я читал про больных с очень сильными реалистичными галлюцинациями. Собственно, чем я лучше их? С нашей экологией, знаете ли, и у меня в мозгу мог избыток тяжелых металлов образоваться, или опухоль раковая. Вот и решил я в больницу сунуться. Но перед этим жену отпер. Подумал, может отпустит меня немного галлюцинация. А вот черта с два.

Олег провел ладонью по измазанной зеленкой и кровью щеке:

– Укусить пыталась. Ну, после двух хуков с правой конечно, еще бы не пыталась. Пришлось её обратно в ванной запереть. Других идей у меня не густо было. Последствия шока, наверное. Попробовал позвонить на работу. Друзьям потом. На сто двенадцать. Но везде одно и то же. Либо автоответчик, либо абонент недоступен, либо рычание и лязг зубов. И в интернете все новости только о таинственной эпидемии. Да только, ясное дело, мозг психа повсюду видит подтверждение реальности своего безумия… Ну, в смысле, того, что он видит. Или слышит. Или верит. Да и не было этих новостей вчера. А тут, за одну ночь… Бред. Точно бред.

Глухой удар сотряс дверь кабинета. Затем послышалось царапание и зловещее кряхтение. Олег откинулся на стуле назад, упершись спинкой в дверную рукоять. Ногами он по-прежнему упирался в письменный стол, из-за которого с флегматичным упорством пытался выбраться безмолвный доктор.

– Думаю, вы смотрели фильмы про ходячих мертвецов, – предположил Олег. – Выжившие объединяются и устраивают геноцид зомби. Честно говоря, мне стоило огромного труда не причинить никому вреда, пока я добирался до больницы. Сначала соседка по лестничной площадке упорно гналась за мной несколько этажей. Пришлось её голову между прутьев в перилах засунуть. Потом на улице все – как мне казалось – бросались на мою машину. Было очень страшно… Да что там, я прямо сейчас на ваше лицо смотрю, а вижу черт знает что. Очень страшно. И ведь наверняка вы мне что-то говорите, но я не слышу. Не вижу. Даже не знаю, что это за болезнь такая у меня. А вы до моего мозга воспаленного и достучаться не можете.