98. – В незапамятную пору познал человек противоречивую двойственность своей природы. Так изрекает Книга Бытия: человек сотворен по образу и подобию Божьему, но сотворен из праха и возвращается в прах{127}. В целой личности своей – образ Божий, в своих слагаемых частях – безликая общая субстанция; не только личность, но и число, не только число, но и личность. И ты взгляни открытыми глазами, не так ли? Живой и целый, ты в мире один, как Бог: тебе нет двойника; но разложившись в могиле, ты весь растаешь в изначальной материи. И не снаружи облекает тебя живого образ Божий, но каждая капля крови в тебе насыщена им. Ибо весь состав человека и все его бытие во времени, от внешней плоти до глубочайшей глубины духовной, суть только прах и всеобщая закономерность, и нет в нем такого явления, которого наука теперь или позже не сумела бы разложить на однородные единицы первичных движений; но еще и в малейшем атоме живого создания пребывает и действует божественное начало личности.

99. – Наследственная передача признаков телесных и духовных неоспоримо доказывает, что в микроскопической частице семени содержится определенность не только рода, но и лица, отца; так и каждый атом, и каждое проявление живого тела суть атом или явление данной единственной личности. Но именно личное в них навеки неисследимо: его не уловят ни микроскоп, ни химический анализ. Личное в существе и есть его жизнь, и жизнь – не что иное, как всепроникающее, единое в себе личное начало. Личность бесплотна и, следовательно, неизмерима, она и есть единое в мире, не имеющее в себе числа. Она только замысел; но плоть насквозь проникнута этим замыслом в своем строении и бытии; личность действует только чрез измеримое, чрез материю, тело, – только в измеримом и пребывает. Личное начало есть тайна, беспредельное, непознаваемое, а тело – явь, предел, количество: в живом организме предел и беспредельность непонятным образом связаны так, что существуют только друг чрез друга. Нам говорит современная наука, что материальные вещи образованы по законам скорости, то есть числа, из эфира, который сам по себе не материален{128}. Так подтверждается догадка пифагорейцев: в мире нет никакой субстанции, никакой материальной энергии, а есть только многорасчлененный и единый в своих явлениях божественный замысел, да число, чрез посредство которого он осуществляет себя. Может быть, личность и есть только каждый раз особенное соотношение мер, только строй, который в момент своей должной настроенности вдруг вспыхивает во тьме ярким пламенем жизни и горит до тех пор, пока не нарушена его предустановленная соразмерность. Вот почему телесное повреждение погашает личность, или, наоборот, с угасанием личности телесные атомы распадаются. Так воля фабриканта согласует и движет воли всех рабочих, но с его смертью мгновенно развязывается узел и рабочие превращаются в простое сборище людей, которое неминуемо должно распасться.

100. – Оттого жизнь и познаваема, и не познаваема, – может быть бесконечно разлагаема на количественные отношения, и, однако, целиком протекает сквозь самую мелкую сеть закономерностей, как вода сквозь невод. И потому нет ни одного духовного действия, которое совершалось бы бестелесно: самая воздушная греза есть движение телесных частиц и может быть в этом движении измерена количественно; но еще и в малейшей молекуле живой плоти действует, одушевляя ее, нематериальное личное начало. Без него атомы не соподчинялись бы в целостном существовании – в зарождении и росте организма, в его самосохранении и целесообразной деятельности. Организм есть совокупность бесчисленных причинных рядов, но эти ряды подобраны и объединены в своем сотрудничестве некоей идеей – идеей личного предназначения.