Который не знает, что такое – страдать.
Наверное, он под счастливой звездой живёт,
И вряд ли погаснет в небе его звезда.
Я знаю человека, который не умеет грустить.
Что б ни было с ним —
он смеяться всегда готов,
И за честный смех ему можно простить
Беспечность мыслей и легковесность слов.
1973
VII. «Каллиграфическим почерком…»
Уюта – нет. Покоя – нет.
А. Блок
Каллиграфическим почерком
Вывели: «Запрещено
Жить в тепле переводчикам
И толкователям снов».
Да, в тепле и уюте
Им не прожить вовек.
Ради тепла – забудьте
Сны, поэт Имярек.
25.02.1974
VIII. Максиму Блоху
(«В печальном небе был неясен свет…»)
Я напишу тебе сонет
М. Б.
В печальном небе был неясен свет
Полночных звёзд над городом уснувшим.
А мне казалось – то мерцал сонет
В устах поэта светом звёздных кружев.
Свершалось чудо: дух нездешних снов,
Небесный дух сходил в земное тело.
И гимном золотых, янтарных слов
Сверкало небо и земля звенела.
1975
Часть 2. Стихи к неизвестной
Он верил, что душа родная
Соединиться с ним должна
А.С. Пушкин
I. «Сожжённая в огне с еретиками…»
Сожжённая в огне с еретиками,
Распятая с Иисусом на кресте,
Замученная в тюрьмах палачами
И преданная всеми и везде;
В венце терновом, с жаркими устами,
Из пепла возродившаяся вновь,
Воспетая и проклятая нами
Идёт по миру вечная Любовь.
1974
II. «Я слуга царевны Несмеяны…»
Я слуга царевны Несмеяны,
В чьих устах прекрасна тишина,
В чьих глазах – заоблачные страны,
Небо, звёзды, Солнце и Луна.
Все закаты, сказки и туманы,
Без которых мир уныл и пуст,
Я отдам, царевна Несмеяна,
За одну улыбку Ваших уст.
1976
III. «Я верую в страну…»
Я верую в страну,
Где вещи говорят,
Где видят днём – Луну
И пьют, как воду, яд.
Там мифам нет конца.
И озаряет сны
Влюблённых – свет лица
Царевны той страны.
1976
IV. «Безумный бред любви слепой и нежной…»
Безумный бред любви слепой и нежной,
Моих стихов печальный фейерверк,
Бездонных глаз моих огонь мятежный,
Перед которым свет дневной померк,
Моё Вчера лилово-золотое,
Всё бывшее со мной в моей судьбе,
И веру в Бога – самое святое —
Я подарю когда-нибудь тебе.
1974–1976
V. «Милая, зачем же в сновиденье…»
Милая, зачем же в сновиденье
Сказочном являешься ты мне?
Как печально, после пробужденья
Вдруг понять, что ты была во сне!
Но как сладко о тебе молиться
В восходящем солнечном огне!
…Я тебе хотел бы тоже сниться,
Если ты позволишь это мне…
1976
VI. «Бессмертья нет? О, как я был неправ!..»
Бессмертья нет? О, как я был неправ!
Вы молоды. Но сколько же столетий,
Тысячелетий сколько, смерть поправ,
Прекрасная волшебница, на свете
Вы прожили, то принимая лик
Лауры, Беатриче иль Елены,
То принимая смерть, чтоб через миг
Вновь возродиться из холодной пены.
1976
VII. «Мне кажется, Вы можете взлететь…»
Мне кажется, Вы можете взлететь
И в синем небе облаком растаять,
Иль, словно листьев золотая стая,
Сорваться прочь —
лишь только б не истлеть.
Мне кажется, Вы можете взойти
И на костёр – как на порог знакомый,
Иль в тёмный час ночной,
уйдя из дома,
В чужом саду наутро расцвести.
1976
VIII. «Синего неба нежный пожар…»
Синего неба нежный пожар,
Сладкой свободы вечная лень…
Если бы знали Вы, госпожа,
Как безнадёжен каждый мой день.
Листья вьются, листья кружат
В небе – и я вспоминаю Вас…
Если бы знали Вы, госпожа,
Как безысходен каждый мой час.
1976
Часть 3. Вчерашний день
I. «Солнечная, светлая, святая…»
To Sunny Girl[1]
Солнечная, светлая, святая…
Зелень глаз и золото волос.
Словно нежные снежинки, тают
На моих ладонях тени грёз.
Зрячие – мы оба стали слепы.
Ты? К другому? От меня?
Уйдёшь?
Как всё это глупо и нелепо!
Я не верю! Нет! Неправда!
Ложь!
1974
II. «Мне странно жить в безоблачной тоске…»