С младых ногтей нам объясняли, что политика и нравственность – несовместимые понятия, что политика – грязное дело, что ее нельзя делать в белых перчатках и т. д. Однако безнравственность российских политиков имеет существенные особенности, связанные вообще со спецификой власти на Руси.

Наблюдая политическую жизнь любой страны, можно различить два направления деятельности людей, решивших пойти по политической стезе. С одной стороны, это сфера взаимоотношений со своими конкурентами, а с другой – с избирателями. Нечистоплотные приемы в борьбе с соперниками хорошо известны во всем мире из политической истории и литературы: это заведомое искажение программы конкурента, сбор и выброс компромата, в том числе касающегося его частной жизни, засылка осведомителей в предвыборные штабы противника или их подкуп, прослушивание телефонных разговоров и прочее и прочее. Строго говоря, эта возня весьма мало волнует население и составляет внутренний закулисный мир политических интриганов. Что касается политической безнравственности по отношению к избирателям, то она проявляется главным образом в безудержной политической демагогии, особенно в периоды предвыборных кампаний. Поток обещаний обрушивается на граждан страны. Многие из них несбыточны, о чем хорошо знает претендент на выборный пост. Но обещания эти обязательно должны выглядеть правдоподобными, а методы их реализации находиться исключительно в рамках правового поля. Большинство потенциальных избирателей привыкли к этим играм, делают соответствующую корректировку политических заявлений и по большей части скептически относятся к предвыборному ажиотажу.

В целом нечистоплотность политической жизни в странах с развитой демократией не несет в себе какого-либо взрывоопасного для общественного развития заряда. И главная причина этому, конечно, – структура власти, строгое ограничение властных полномочий любого избираемого лица, любого чиновника. Однако думаю, что здесь есть и другое. Это воспитание определенных нравственных начал у людей, решивших идти в политику, во властные структуры, возглавить крупные социальные группировки, а если повезет, то и страну. Интересы народа, интересы страны для них превыше всего, интересы именно конкретного народа, который состоит из конкретных граждан. Поэтому надо вызволять каждого гражданина страны, попавшего в беду, в плен; поэтому надо сделать все, чтобы минимизировать людские потери при военных конфликтах, стихийных бедствиях.

Своеобразная этика политики сродни спортивной этике. Например, настоящий спортсмен-футболист может ударить противника по ногам, симулировать травму, забить гол рукой и сказать, что «это рука Бога» (Марадона), но он никогда не позволит себе играть вполсилы за любимый клуб, за национальную сборную страны. Здесь он сделает все для победы.

Президент США Никсон мог дать добро на прослушивание телефонных разговоров своих конкурентов по предвыборной кампании (Уотергейтское дело), но он никогда не позволил бы задерживать зарплату офицерам американской армии. Вот здесь как раз водораздел между мерой безнравственности западного и российского политика.

Тип российского политика предполагает равнодушие к народу, взгляд на граждан как на подчиненных. В России политик, пришедший к власти, видит себя в качестве первого чиновника – этакий столоначальник земли русской. И сразу начинает заниматься реорганизацией «вверенного ему учреждения». Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…

Для власть имущих в России народ превращается в абстрактную массу. Дистанцироваться от нее как можно быстрее – интуитивная потребность наших политиков. Желательно порвать даже личные контакты со средой, из которой он всплыл на поверхность политической жизни – таково непременное условие «развязанности рук». Нормальное состояние российских политиков – это когда они могут с чувством глубокого удовлетворения процитировать строку из Осипа Мандельштама: «Мы живем, под собою не чуя страны». В таком политическом мире ответственность зачастую трактуется как слабость, а реформаторский авантюризм возводится в доблесть.