– Как Витя? Когда я смогу его увидеть? Хватит ли у него сил выдержать весь этот кошмар?

Тропников подробно рассказал о встрече с другом, о его оптимистическом настроении и о том, что ему самому удалось сделать за сегодняшний день.

Люда заплакала и сказала:

– Я не могу поверить, что всё это произошло с нами. Я буду писать ему письма. Мне так будет легче. Мы даже фотографиями не успели обменяться. Как-то надо будет это сделать.

– Комната Виктора, скорее всего, опечатана после обыска. Но у родителей должны быть фотографии сына. Я привезу тебе какую-нибудь из них.

– Спасибо, Сергей! Не знаю, чтобы я без тебя делала. Наверное, с ума бы сошла.

– Всё будет хорошо.

– Я об этом постоянно молю Бога. Он не должен оставить нас в беде.

– Нам, прежде всего, самим не надо опускать руки. Во всех безвыходных ситуациях всегда есть выход. Для поиска машины в соседней области я хочу подключить своих родителей с их связями. Но они пока занимают непонятную для меня позицию в этом деле.

– Неужели они не хотят помочь твоему другу?

– Это на первых порах, а так они у меня нормальные люди, и, я думаю, совесть им подскажет, что делать.

12

Павел Иванович и Любовь Михайловна после разговора с сыном пребывали в поникшем состоянии. Теперь им было стыдно за свою позицию в отношении друга Сергея. Ведь они раньше считали Виктора достойным молодым человеком. А вспышка гнева, скорее всего, произошла инстинктивно, чтобы защитить собственного ребёнка от неприятностей. Павел Иванович обнял жену и сказал:

– Надо поговорить с Сергеем и узнать, как мы можем помочь Виктору.

– Я с тобой полностью согласна и хотела ещё раньше спросить об этом Серёжу. Может быть, действительно его друг не совершал этих ужасных преступлений.

– Договорились, поговорим с сыном и, если понадобится, подключим все свои связи. И я решил завтра съездить к винному магазину на экскурсию и собственными глазами убедиться, что там творится.

– Съезди, съезди, в отличие от тебя, я давно уже знаю, как там люди сходят с ума.

Павел Иванович задумался. Ему было обидно слышать упрёки сына о том, что он жирует за счёт народа. Да, он пользуется определёнными привилегиями в приобретении тех или иных товаров и продуктов, но он это заслужил добросовестным трудом, занимая ответственную должность. Он понимал, что за три года перестройки много чего сделано полезного, особенно в плане свободы слова, борьбы с бюрократией, развития свободного творчества. Но почему при этом опустели полки в магазинах? Здесь, очевидно, перемешано всё: и саботаж, и неграмотное, неквалифицированное управление предприятиями, экономикой, и, конечно, идёт подрыв государства извне. Похоже, скоро коммунистической партии как единственной руководящей силы в обществе придёт конец.

Во вторник, без десяти два дня, Павел Иванович без галстука был возле винного отдела, который находился во дворе гастронома с тыльной его стороны, как говорится, от глаз подальше. Здесь была уже сформирована огромная очередь из пяти – шести человек в ширину. Начальник строительной организации подошёл поближе к толпе и стал прислушиваться, о чём говорят люди. Всех волновало два вопроса: сколько сегодня завезли ящиков вина и по сколько бутылок будут давать на брата? С разных сторон слышались разные предположения. Одни говорили, что сто ящиков, другие, что лишь двадцать.

Ровно в два часа дверь в винный магазин открылась, и в мгновение ока очередь превратилась в огромный, молчаливый шар. Мирные беседы закончились, началась борьба за возможность протиснуться в заветную дверь. Павел Иванович наблюдал со стороны, как люди превращались в зомби. Вдруг из толпы вылезли два амбала и, с разгона прыгнув на головы людей, поползли к узкой щели магазина. Через некоторое время они, довольные, вышли из «рая» уже на своих ногах. Толпа с завистью спрашивала их: «по сколько сегодня дают». Парни с гордостью отвечали: «по пять». По «шару» прокатился одобрительный возглас: «сегодня завезли вина много, должно всем хватить». Потом Тропников, наблюдая за счастливчиками, которые здесь же, во дворе магазина, пили вино из горлышка, думал: здесь, конечно, собирается не цвет общества, но они тоже люди и заслуживают лучшей доли. А ведь многие из них где-то работают, учатся. Господи, что творится с людьми, неужели государство довело их до такого состояния?