Кристина поступила благоразумно. Она сразу же обратилась в полицию. Макси искали по всей округе. Полиция объезжала населённые пункты, в первую очередь – по направлению к городу. Особое внимание обращали на молодёжь с рюкзаками, как мне докладывала Кристина по телефону. Удивляя своей организованностью, Макси умотал в поход со своим рюкзаком. Фотографию беглеца показывали везде, где только можно, но всё безрезультатно. От Поля новость мы пока скрывали.

Я решил вернуться на ферму. Мы договорились, что Кристина заедет за мной вечером. Но после прогулки по пляжу, где в этот день оказалось людно, я почувствовал, что мне лучше остаться ещё на одну ночь. Что если Макси действительно заявится в Гази?

Его нашли поздно вечером. Как и предполагалось – в самом Ираклионе, на одной из центральных улиц. Как я и думал, он умудрился добраться до города автостопом. И я уже нисколько не сомневался, когда Кристина сообщила мне около полуночи о благополучной развязке, что Макси собирался именно в Гази. Просто не смог доехать. Городское автобусное сообщение в вечерние часы приостанавливается. А в попутчики автостопом в поздний час, в темноте, да ещё и в самом городе вряд ли легко напроситься. Греция кишит чернорабочими албанцами, люд среди них встречается всякий, местные привыкли соблюдать меры предосторожности.

Домой Макси доставил уже знакомый мне Костас, полицейский из соседнего участка. Случись что-то подобное ещё раз, и Костас с напарниками больше не стал бы сбиваться с ног, чтобы помочь нам утрясти наши семейные проблемы. Это казалось очевидным. Нас с Макси попросили бы уехать. Его-то уж точно выпроводили бы к полноправным опекунам. И хорошо если без скандалов, без кандалов и без каких-нибудь наложенных платежей…

Все планы, которые я городил в своей голове, пора было пересматривать. Ещё недавно я подумывал съездить в Афины. Хотелось взглянуть на город, в котором я никогда не был, причём из какого-то праздного, спортивного интереса, как бывает, чтобы сверить, – так подшучивала Кристина, – соответствует ли город своему названию.

Кристина была уверена, что я могу отлучиться со спокойной душой. Никаких новых «ЧП» произойти уже не могло. Мы с Макси теперь постоянно разговаривали, по сути промывали ему мозги. И он стал вроде бы совсем прозрачным для нас. У него даже не было своих секретов, уверяла меня Кристина, как у всех нормальных подростков. Её это очень удивляло. Я же считал, что именно в этом она и заблуждается. И тем не менее я никому не обещал быть нянькой на дому. Пора было поговорить с Полем по душам. Но как это сделать по телефону?

Пока же я изучал расписание паромов, авиарейсов, куда больший интерес проявляя теперь и к «локдауну». Из-за карантина в дороге можно было и застрять, в самом непредсказуемом месте.

Иногда я пытался представить себе тех, кто ютится в городских квартирах и не может, не должен выходить на улицу – ни в дождь, ни в солнечную погоду, ни в жару, ни в холод. И я понимал, какое паническое бессилие все эти люди должны были испытывать, оказавшись без вины виноватыми, без болезни болящими, залеченные до не хочу вместо кого-то другого, да ещё и лишённые малейшего представления о том, когда всё это закончится.

Растиражированная по миру пандемия опиралась, конечно, не только на статистику. Правда нет-нет да просачивалась сквозь крикливые разногласия во мнениях, сквозь оглашаемые данные. Используемая для подсчётов шкала оставалась условной, надуманной, и это слишком бросалось в глаза. Но за слишком большим стадом всё равно не усмотришь. А овец стригут тогда, когда есть что стричь. Вот на стыке этих двух очевидных истин и начиналась серьёзная арифметика, из которой можно было делать настоящие выводы. Так пойдёт, говорил я себе, и человечество опомнится, поумнеет за месяц-два…