«Иногда, – пишут они далее, – вторую, феодальную модель считают неравноправной первой, рабовладельческой, на том основании, будто производительные силы рабовладельческого общества были заведомо более отсталыми, чем общества феодального. Вопрос о производительных силах решается далеко не так просто, как это иногда представляется. Исследователи подчас исходят из того, что век бронзы способен породить лишь рабовладельческое общество, тогда как феодализм не может возникнуть ранее, чем в век железа. Хотя эти абстрактные рассуждения ничем не подкрепляются, многим они кажутся само собой разумеющимися (Семенов Ю. И. Проблема социально-экономического строя Древнего Востока // Народы Азии и Африки. 1965. № 4). Между тем этот априорный вывод весьма далек от истины.

Что нам доподлинно известно о производительных силах, необходимых для возникновения классового общества? Из марксистской политэкономии со всей определенностью явствует, что для этого необходимо появление таких орудий труда, при использовании которых в данных конкретных условиях можно было бы произвести прибавочный продукт, который в конечном счете и является катализатором развития классового общества, вторичной формации. Но ведь уже сама постановка вопроса предопределяет ответ на него. Суть этого ответа сводится к тому, что в разных конкретных условиях эти орудия могут, даже должны быть различными»[145].

В подтверждение этой своей мысли авторы статьи останавливаются на различных исторических примерах, доказывающих, что один и тот же экономический эффект может достигаться при использовании разного типа орудий. В частности, они напоминают о том, что в условиях мягких аллювиальных почв речных долин в сочетании с теплым климатом в ряде районов Азии еще в глубокой древности применение каменных и деревянных орудий (не говоря уже о меди и бронзе) давало такой экономический эффект, который послужил реальной основой для возникновения на Востоке классовых социально-исторических образований. Что касается природных условий Средиземноморья (особенно западного), то они требовали для производства прибавочного труда уже железных орудий; некоторые же народы, жившие в более суровых условиях (например, германцы), даже имея в своем распоряжении довольно совершенные железные орудия труда, долгое время не могли вступить на путь развития классов и государства[146].

Мы специально остановились на статье Л. С. Васильева и И. А. Стучевского, поскольку в ней затрагиваются и довольно отчетливо формулируются вопросы, которые за последние годы оказались в центре внимания марксистской исторической науки. Центральной проблемой, вокруг которой группируются эти вопросы, является проблема оценки методологической эффективности той трактовки учения об общественно-экономических формациях, которая господствовала в нашей литературе в течение примерно трех десятилетий. Как убедительно свидетельствует целый ряд проведенных дискуссий и исследований последних лет, эта трактовка учения о формациях страдает целым рядом существенных недостатков и не может удовлетворить современное историческое знание. «Ахиллесовой пятой» ее является неспособность дать объяснение многообразию путей образования и дальнейшего развития классовых обществ в различных районах земного шара. Основную же причину этого следует видеть в том, что данная трактовка учения о формациях базируется главным образом на обобщении истории Западной Европы, а последовательность основных этапов, которая характерна для данного русла всемирно-исторического процесса, объявляется непреложной «нормой» для становления и дальнейшего развития классового общества вообще. Более того, некоторые исследователи даже считают эту последовательность в том виде, в каком она дана в истории докапиталистических классовых обществ Европы, важнейшим положением марксистской концепции общественного развития.