оказала огромное влияние на последующее развитие западной историко-теоретической мысли XX в. И это влияние было далеко не случайным. Дело в том, что Шпенглер был лишь первым, кто наиболее последовательно и полно в XX в. выразил идеи, пробивавшие себе дорогу в новейшем буржуазном историческом знании. Они были прежде всего связаны с общей тенденцией индивидуализации и локализации всемирно-исторического процесса. И именно в этом плане шпенглеровская концепция оказала наибольшее воздействие на западную историческую мысль XX в. и выработку концепции эквивалентных культур.

Представители концепции эквивалентных культур пытаются обосновать идею эквивалентности, равноценности, параллельности[70] локальных культур необходимостью решительного преодоления европоцентристского мировоззрения, как точки зрения, неизбежно ведущей к «этническому провинциализму» (Бенедикт), «иерархическому рассмотрению культур» (Херсковиц). Причем если Шпенглер и Тойнби выдвигают еще какие-то ограничительные критерии и утверждают эквивалентность лишь тех исторических образований, которые уже миновали первобытную стадию развития, то такие авторы, как Нортроп, Бенедикт или же Херсковиц, идут дальше и распространяют принцип «эквивалентности» и на первобытное общество.

В результате в единый параллельный ряд сравнения в качестве совершенно «эквивалентных» объектов исследования ставятся культурно-исторические системы современного западноевропейского общества, древних Египта, Мексики и даже первобытных племен.

На первый взгляд идея эквивалентности локальных культур действительно может показаться теоретически оправданной, а аргументы в ее пользу вполне убедительными. Причем особенно привлекательной эта идея становится в нашу эпоху, эпоху возрождения ранее угнетенных и зависимых народов, поскольку она как бы «уравнивает» традиционные культуры с культурно-исторической практикой западных держав. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что идея эквивалентности локальных культур, основываясь на совершенно неправомерном смешении различных проблем исторического знания, ведет к непреодолимым противоречиям.

Для того чтобы убедиться в этом, обратимся прежде всего к анализу понятия «локальная культура» (цивилизация) с целью определения его логической структуры и тех познавательных функций, которые оно призвано выполнять в общем процессе исторического исследования. Выполнение этой задачи позволит поставить чрезвычайно важную и очень мало разработанную в нашей литературе проблему исторической типологии.

2. Понятие «локальная культура» в западном культуроведении XX в.

Важнейшим понятием, используемым представителями рассматриваемой концепции, является понятие «локальная культура» (цивилизация). Следует при этом специально оговориться, что в их исследованиях обычно дается иное терминологическое обозначение этого понятия. В частности, Шпенглером термин «культура» используется без прилагательного «локальная». Аналогичным образом использует термин «цивилизация» Тойнби. В американской же культурной антропологии, как отмечалось, чаще всего в связи с этим употребляется термин «pattern of culture».

В данном случае мы специально вводим термин «локальная культура» (цивилизация) с целью подчеркнуть, что представителями концепции эквивалентных культур имеются в виду именно локальные культурно-исторические системы и что понятие «культура» (цивилизация) может логически строиться качественно иным образом и выражать собой уже не локальные образования культуры, а ее соответствующие общие типы.

Несмотря на то что понятие локальной культуры (в различных терминологических обозначениях) становится основной теоретической категорией западной философии истории и культуроведения XX в., оно остается недостаточно определенным. Лишь за последнее десятилетие стали появляться работы, в которых ставится задача специального определения данного понятия. В этой связи следует особо упомянуть книгу американского культуроведа Филиппа Бэгби «Культура и история», в которой автор ставит специальную задачу определения понятия