– Он не понимал, для чего мы организовали эту общину, – добавил другой. – Не видел в ней смысла, не разделял наших идей. Однако в нём текла кровь сразу двух знатнейших родов на острове, которым мы обязаны всем, что имеем здесь. Мы очень любили его и благодарны Вам за то, что Вы, рискуя жизнью, смогли добраться сюда и поведать нам о его судьбе.

– Вы вселили в нас надежду, – сказал отец Иннокентий. – Если на Большой земле происходят некие перемены, благодаря которым Ваш отец вышел на свободу – значит, и другие в скором времени могут оказаться на воле и появиться здесь.

– Но расскажите же нам подробнее об этих переменах, – перебил его один из господ. – Уже десять лет мы не получали вестей с Большой земли и ничего не знаем о том, что происходит за пределами острова. Судя по Вашим словам, режим становится мягче и репрессии ослабевают. Люди выходят на свободу, ездят за границу, выходят книги, демонстрируются фильмы, которые раньше были под запретом.

– Вы упомянули слово «перестройка», – подхватил другой. – А также «гласность». Что это означает? И что за «московские события», о которых Вы услышали в Красноярске?

– Советский Союз распадается, – ответил Паша и подробно рассказал о переменах, происходивших в стране последние лет пять. Когда старики услышали о «параде суверенитетов» и падении Берлинской стены, об открытии границ и ослаблении цензуры, об издании запрещённой литературы и обществе «Мемориал», об августовском путче и приостановлении деятельности КПСС – это очень взволновало их всех. Они всё больше суетились, ёрзали каждый на своём месте, переглядывались и перешёптывались между собой.

– Господа! – воскликнул один из них. – Это ведь то самое, чего мы ждали все эти годы! Нет больше смысла прятаться, нам ничто не угрожает! Нужно наконец объявить о себе, открыться миру и слиться с Большой землёй!

– Помилуйте! – возразил другой. – Не стоит так торопиться. Нужно подождать, подумать, послать туда ещё кого-нибудь и посмотреть, что будет дальше. Дождаться, пока ситуация стабилизируется, и ещё не раз обсудить этот вопрос, прежде чем принимать столь судьбоносное решение.

– Всё это правильно, – согласился третий. – Однако важно не упустить момент. Прошлое уходит, а будущее ещё не наступило. Старые времена отживают, а новые только зреют, и одному Богу известно, какими они станут. Намного проще повлиять на становление юного организма, нежели зрелого и сформированного.

– Вот именно! – подхватил четвёртый. – Ведь нашей изначальной целью было возродить подлинную Россию, когда падёт большевизм. Не для того ли трудились наши отцы и деды, основавшие общину? Мы и не мечтали, что это случится при нашей жизни. Но это случилось, и теперь мы обязаны нести в массы тот лучик света, что сберегли на этом клочке земли. Иначе прав был князь Фёдор, когда говорил, что мы трусливо прячемся в укрытии. И тогда какой во всём этом смысл? И от чего теперь прятаться?

– А если они снова захватят власть? – не унимался второй. – Ослабление режима ещё не означает его полного краха. Если недавняя попытка потерпела неудачу, это не значит, что не будет других. Один неосторожный шаг – и можно вмиг сгубить всё, что мы копили и берегли здесь семьдесят лет!

– Согласен, – изменил своё мнение третий. – Хотя бы год выждать необходимо. И послать кого-нибудь не мешало бы. Неизвестно, что будет дальше. СССР ещё существует, КГБ не распущен, деятельность КПСС приостановлена, но не прекращена. Если они смогли пригнать танки в центр Москвы, у них ещё достаточно сил, дабы одним росчерком пера раздавить нас и скрыть, что мы когда-либо существовали на свете. И именно теперь, когда они столь стремительно теряют свои позиции, они будут хвататься за последнюю соломинку и не позволят нам окончательно всё разрушить. Мы слишком жестокий укор всему, на чём семьдесят лет держалась их власть.