Бобровы объяснили: мы, мол, пассажиры, наши полки – нижние. Не очень это понравилось народу. Стали указывать на крепкого ещё мужика предпенсионного примерно возраста. Тот сидел у окна в каком-то полутулупе, без шапки.

– Это дядь Саш! – со значением сказали Бобровым. – К родителям в Белоруссию едет. Так что – вот!

Мысль была понятна.

Дядь Саш на Бобровых никакого внимания не обратил. Призвал собравшихся поднять «на посошок». Говорил при этом с чувством, громко, но очень неразборчиво.

«Как же он наверх-то взберётся? – не без юмора подумал Бобров. – А если взберётся, то как обратно? Ни хрена себе путешественник!»

Ректор, провожавшая Бобровых, моментально принялась действовать. Нельзя ли перейти в другое купе? Нет? А в мягкий вагон? Тоже нет!? Действительно, ни одного свободного места. Но ведь могут же доставить уважаемым профессорам неприятности, даже обидеть!

Бобровым в итоге ректор сказала:

– Прошу, очень прошу вас, ни минуты не церемоньтесь и не интеллигенничайте! При первых же явных безобразиях обратитесь к проводнику. Он заверил меня, что в случае вашей жалобы такого пассажира ссадит на ближайшей же станции.