Так он и сидел в своем директорском кресле, пока голоса Зинаиды Парамоновны и Степана, доносившиеся из коридора, не вернули его к действительности.

– Ну вот… опять Степан проводит агитационную работу, – усмехнулся Владлен Иванович. В это время из коридора доносилось:

– … что мне твоя партия?! Мусор вынесет, полы за всеми отдыхающими перемоет?! И уже объявление им повесили, как добрых людей просят – соблюдайте чистоту, убирайте за собой мусор! А где они… добрые люди?!

Обычно спокойная Зинаида Парамоновна разгорячилась как кипящий чайник, правда, вместо чайного носика у нее в руке был увесистый пакет с мусором.

– Погоди Зинаида, ты поостынь немного, – Степан умиротворяющим жестом поднял руку, – да поставь свой пакет-то на пол!

Зинаида Парамоновна опустила пакет возле ног и устало отерла рукой потный лоб.

– Я вот что скажу тебе, – поучительно начал Степан. – Ты узко смотришь на вещи, а потому и вскипаешь так, а толк-то есть?! Вот то-то. Толку-то нет совсем, а ты немного шире посмотри… у нас же сейчас что?! Капитализм! А это значит что?! Каждый чувствует себя барином, а кто не барин, так тот – барыня! А ты кто есть? А ты, Зинаида Парамоновна, есть барская прислуга! А вот она… – Степан ткнул пальцем вверх, в сторону номера Изольды Антоновны, – она деньги заплатила, и плевать ей на твой труд и твою больную спину.

– Что уж тут скажешь, Степушка, прав ты, – тяжело вздохнула Зинаида Парамоновна.

– А я тебе что толкую! А вот при социализме барей-то не было, и любой людской труд уважался и был в почете. Я ведь к чему веду…

– Ой, Степа, – замахала рукой Зинаида Парамоновна, – опять старую песню завел о главном. Ну, зачем мне на пенсии в эту вашу партию вступать? Ты вон иди молодежь лучше агитируй!

– Нам, Зинаида, каждый человек важен, каждый новый член, а молодежь… ну что она понимает…

Но горничная уже прихватила мешок с мусором и, держась рукой за спину, засеменила к выходу.

– Да… надо бы тактично поговорить с Изольдой Антоновной, – Владлен Иванович устало вздохнул и потянулся. – О чем же я думал? А-а… надо как-то определиться с местом для встреч… У меня в Заозерске однозначно нельзя…

– Одна… две… три…

– Не многовато будет? – вопросительно подняла глаза Ксения, наблюдая за Евгением, отсчитывающим полные ложки сгущенного молока и отправляющим их в чашку с дымящимся кофе.

– А вот теперь, пожалуй, будет в самый раз, – ответил Евгений, остановившись на пятой ложке. – Ты знаешь, никак не могу согреться. Сначала Степан поморозил меня возле крыльца, а затем наша многоуважаемая Изольда Антоновна окатила холодным душем на кухне.

– В смысле? – брови Ксении поползли вверх.

– Ну… я имею в виду психологический душ, – глядя в потолок, глубокомысленно изрек Евгений. – Спускаюсь я на кухню, подогреть завтрак, и встречаю там Изольду Антоновну. На мое жизнерадостное приветствие: «Доброе утро!» она в ответ смерила меня ледяным взором и сквозь зубы так процедила: «Ну-ну… молодой человек». Признаюсь, я был несколько обескуражен, – покачал головой Евгений, вновь протягивая руку к банке со сгущенным молоком.

– Что-то я не замечала, что большое количество сгущенного молока обладает согревающим эффектом, – Ксения успела дотянуться до банки первой и придвинуть ее к себе. – Я теперь чувствую неудобство перед Изольдой Антоновной. Женщина приехала отдохнуть, и телевизор у нее, может, единственное средство развлечения…

В этот момент переливчатой трелью зазвонил телефон Ксении.

– Жень, подай, пожалуйста, тебе ближе.

Взяв телефон, Евгений бросил взгляд на экран:

– Номер неизвестный… Уж не поклонник ли какой тебе звонит… сейчас разберемся…