И ведь, и дурнушкой ее тоже нельзя было назвать. Подумаешь, носик чуть длинноват, – домашние даже прозвали ее Лисенком! (Прозвище само по себе невинное и даже где-то трогательное и умилительное, но, все равно, обидно!). Ну, так что же – носик? История полна примеров, когда и королевские фаворитки, записные красавицы, не отличались совершенством и изяществом форм, а иногда даже и, вообще, были по всеобщему признанию чуть ли не уродинами. Она в свои пятнадцать много чего знает, не зря всю домашнюю библиотеку прочитала. Вот, например, Анна Болейн, ее тезка, была шестипалой, герцогиня Лавальер – хромой, а у Жозефины Богарне были плохие зубы! А?! Как вам такое? А она? У нее всего лишь носик чуть-чуть длинноват. Зато, какие красивые глаза! Тонька, у которой глаза тоже ничего – ясные, голубые, с поволокой, и та ей завидует. Потому что, глаза у Ани, можно сказать, необыкновенные, ни у кого таких нет. Огромные, ярко-карие, с тоненькой изумрудной каймой по краям. А над ними густые ресницы, ровные черные брови, чудесный овал лица (скорее подходит под определение нежный, – она где-то вычитала, и ей понравилось); у нее густые светлые волосы (цвета спелой ржи – тоже из какой-то книжки) и пухлые красные (рубиновые) губки. Когда они этим летом целовались с Сашкой Трофимовым из 10 «А», тот признался, что она ему сразу очень понравилась. Он потом и в любви объяснился, и цветы дарил, и свидания назначал. Только все впустую. Уехала их семья в другой город, и вот уже месяц от него ни слуху, ни духу. А ведь говорил, что любит…

Вообще, любовь – сложная штука. Ведь любили же когда-то мама и папа друг друга. И жили вместе. А потом случилось что-то, и они расстались, будто чужие. Наверно, любовь со временем делается другой, тускнеет, выгорает, выдыхается, а вместе с ней выдыхаются и становятся другими и люди, – кто знает?

А у них с Сашкой все наоборот: они расстались в самом начале, в самом расцвете своей любви, и теперь ей одиноко, грустно и тревожно. Может, с ним случилось что-нибудь? Может быть, он заболел? Втайне от Тоньки Аня даже звонила ему, пыталась найти в сетях, но телефон отключен, аккаунт закрыт, пропал Сашенька, как в воду канул. Неужели от нее прячется? Эх, знать бы его адрес, можно было бы съездить к нему, объясниться.

Хотя, нет. Конечно, нет! Вот еще, ездить куда-то, объясняться! Просто хочется понять – она уже всю голову сломала – причины такого его поведения. Обидно – и совета спросить не у кого. Мама – понятное дело, у Оли с мужем проблемы, а Тонька – тоже – в своем репертуаре, говорит: сама виновата. Разрешила целоваться, а главного – не разрешила, вот он и слинял. Но не верится как-то в эту версию. Ведь как красиво все было: поцелуи, розы с соседского огорода, один раз даже вино вместе пили, и вдруг – вот так. Нет, не верится… А, вообще, надо признаться: что-то не так у них было с самого начала, до сих пор это что-то мучит, изводит, тревожит, словно камушек в туфле. И поцелуи, и розы, и вино – все как будто фальшивое, ненастоящее, будто не с ней, не ее. А, может быть, и любовь – тоже притворство? Для Сашки Трофимова, для Оли с ее мужем, для мамы с папой. Может быть, они так привыкли притворяться, что даже любовь для них стала развлечением, чем-то вроде игры? Если так, лучше оставаться со своими фантазиями, в своем маленьком, уютном мирке! Этот, взрослый мир с его людоедскими законами – не для нее!

А как все замечательно и красиво в книжках! У Дюма, Бальзака, Жорж Санд или у Маргарет Митчелл. Воздыхатель – непременно красавец, герой, рыцарь. Он преклоняется перед своей возлюбленной, он боготворит ее. Его чувства – симфония гармонии и чистоты, подвига и поэзии, он готов ночей не спать, услаждая слух любимой прекрасными серенадами; не задумываясь ни на секунду готов сложить за нее голову. А Трофимов, оказывается, обиделся! А если так, пусть знает: кроме него есть и другие парни, и много интереснее и красивее, чем он! Ничего, ничего, Сашенька, за нами не заржавеет!