– А вдруг ты станешь знаменитым, и я буду гордиться, что была с тобой знакома…

Шаров сморщился и махнул рукой. Как надоела ему эта частая фраза, но если он хочет овладеть Олей, то ему надо на подобное скромно улыбаться и неловко пожимать плечами – дескать, очень может быть, но это не стоит того, чтобы об этом…

Шедшие с работы мужики, усмехались в кулаки, глядя как Алексей и Оля после бессонных рабочих суток, не спеша, стоят, пьют сок и разговаривают.

Оля выпросила у Шарова его рассказы и даже старые стихи и, прочитав, долго обсуждала их с ним. Конечно же, ей больше всего понравились его романтические вещи. Не обошлось, конечно, и без дурацкого вопроса, из жизни ли взяты эти истории. И Алексей опять невольно бесился, отвечая. Но с другой стороны, эта Олина простота и наивность еще больше распаляли его. «Все, пора, – думал он. – В следующий раз атакуем…»

Татьяна говорила, что ей очень нравятся рассказы и повести Алексея, и она видит в нем большой талант.

– После твоих вещей мне даже страшно с тобой общаться. От тебя ничего не скроешь…

И от этих ее слов Шаров опять гордился собой и пытался представить, какого же мнения о нем Татьянина сестра в своей надменной молчаливости. Он почему-то боялся спросить у Тани напрямую, что она сказала про него.

Тогда в сауне Шаров вдруг подумал: «А вдруг я не стану великим?». Но ему так хотелось теперь быть рядом с Татьяниной сестрой, что он тут же удавил в себе эти мысли. Тут же вспомнил и то, что у Татьяниного олигарха было что-то кратковременное и с ней… И Алексей автоматически стал представлять себе как это происходило.

Они уже сидели в бассейне, с сестрой поздоровался старый мужчина с цепью на шее, который купался с двумя молодыми девушками, одна из которых тоже очень понравилась Шарову.

Ему хотелось быть здесь, в этом спортивном зале, с этими гордыми личностями, а не писать об убогих и «маленьких людях». Нет, ему хотелось писать и то, и другое, и третье… А особенно ему мечталось выдумывать приключения, сумасшедшие романы, ведь он продолжал мечтать о любви всех знаменитых куртизанок и авантюристок мировой истории; о драках, политических интригах, обмане умнейших государственных голов – ведь и в их защите найдутся бреши.

– Ой, а недавно, когда я была без тебя, со мной поздоровался директор «Дом-строя», он такой молодой и накачанный и такой милый… – отвлеклась вдруг Татьяна.

Когда Татьяна сказала Шарову, что у нее вовремя не начались месячные, ему стало плохо.

Его мучила гордыня, теперь ему было неприятно, что матерью его ребенка когда-то пользовался какой-то олигарх, да и еще кто-то богатый, да и один кто-то небогатый, да и наверняка, еще кто-то. Когда он узнал о ребенке, как он сразу всеми забрезговал…

– Они были с этой шлюхой! – выкрикивал Шаров, наедине с самим собой, – а я, только я попался и должен растить с ней ребенка! Уже изначально порченого! Говорят ведь, что ребенок похож не на биологического отца, а на того, кого впервые сильно любила…

Шаров говорил Татьяне, что надо скорее ехать в медицинский центр и сделать что-нибудь.

– Зачем? Если это правда, то я в любом случае не буду делать аборт.

И Таня сильно погрустнела. Каким мерзким и плаксивым показалось ему в тот момент ее лицо.

«Какие еще конкурсы красоты… – подумал Алексей, – ведь у нее такой уродливый старушечий подбородок».

Как бесили его теперь Танины скулы – ему даже представилось, как Таня будет выглядеть, когда окажется при смерти – у нее останутся только эти скулы и подбородок, а щеки ввалятся, он увидел ее лежащей в морге со скрещенными на груди руками.