– Вечная матерь расскажет тебе все, что захочешь, ты будешь ей благодарен. Хорошо все знать наперед. А?

Я не ответил, поднялся за цыганом по широкой лестнице на второй этаж кирпичного дома, потом мы прошли несколько комнат и оказались в помещении с приглушенным светом, в углу в кресле сидела та, которую цыган величал Вечной матерью. Это была старая седая цыганка с морщинистой кожей и выпуклым узким носом, она повернула глаза в мою сторону. Глаза ее были мутноваты и усталы. За спиной цыганки над ее креслом на ковре висело несколько икон в золотых рамах. Лицо Вечной матери показалось мне знакомым. Где-то я видел его. В фильме? Нет, точно не в фильме.

– Садись, – сказала цыганка. – Ты хочешь знать свое будущее? Это ничего не будет тебе стоить.

Откуда ни возьмись, в руках старухи оказалось большое зеркало. Вечная матерь стала пристально в него смотреть.

Все произошло быстро, но я успел подумать, что мне совсем неинтересно знать свое будущее, я даже побаиваюсь его знать. Недаром оно закрыто занавесом, который приподнимать нельзя. Узнаешь хорошее – будешь надеяться, а вдруг ничего не сбудется… Узнаешь плохое – будешь переживать, ждать, опасаться, а вдруг тоже окажется зря? Да и грех это…

– Нет, спасибо, – сказал я. – Не хочу…

Но цыганка продолжала пристально смотреть в зеркало, губы ее бесшумно шевелились, произнося что-то известное только ей.

– Тебе двадцать семь, – сказала она. – Тебя бросила красивая девушка, вы общались с ней полтора года… У тебя проблемы в отношениях с отцом…

– Спасибо, – сказал я громко, перебив Вечную матерь, – я не хочу знать свое будущее. Остановитесь.

И в следующее мгновение мне в голову пришло начать читать про себя молитвы. «Иже еси на небеси, да святится имя Твое…»

Цыганка резко подняла глаза от зеркала. Мутные, они в мгновение ока сделались злыми.

– Не делай то, что делаешь!

Но я, зажмурившись, продолжал молиться…

«Да святится имя Твое… и ныне, и присно, и вовеки веков…»

Цыганка в злобе кинула зеркало на пол. Зеркало разбилось на множество осколков.

– Уходи отсюда!

Но я уже не слышал ее, а мчался обратно теми же коридорами, что и попал сюда. Непонятно откуда выросший как из-под земли цыган Саша произнес:

– Нельзя прекословить Вечной матери!

Мне все равно сделалось досадно, что, минуя веранду, я не увидел глаза цыганки Тины, похожей на Алену.

Очнулся я в своей кровати на втором этаже и так и не мог понять, как попал домой, совершенно не помнил этого. И как ни напрягал память, не в силах был воссоздать обратного пути по ночным травам. Я сидел на кровати и смотрел в летний день за окном, и в памяти моей мелькали глаза красивой цыганки из вчерашнего сна или яви и всплывал пугающий образ Вечной матери. Вспомнился и проводимый ею страшный ритуал с зеркалом и ее попадающие в цель ответы. Я посмотрел на свои ноги – штаны у щиколоток были грязные и мокрые.

В тот же вечер я уехал в Москву. В нескольких сотнях метров от нашего дома в деревне находится остановка, с нее можно спокойно добраться почти до нашей московской квартиры, будет только одна автобусная пересадка. Правда, автобус ходит достаточно редко, но если знать расписание, проблем можно избежать.

В Москве я обрел душевное спокойствие, занимался важными делами, ходил на репетицию в оркестр, разучивал новую пьесу за фортепиано. И вот, во время работы над одним сложным пассажем, меня вдруг осенила мысль, где я мог видеть лицо Вечной матери, почему оно показалось мне знакомым. Вечная матерь была как две капли воды похожа на мою соседку с пятого этажа (сам я живу на седьмом). Соседку все в подъезде звали ведьмой, все знали, что она увлекается черной магией, что ей много лет, но у нее никогда не было мужа и семьи. «Ведьма – это несчастная женщина, которой не повезло, и она осталась одна, и от этого она сделалась злой, обиженной на мир», – такой распространенной мысли я всегда придерживался по этому поводу, но все равно, спускаясь по лестнице мимо ее квартиры, смотрел на нее с опаской.