– Как вас зовут? По-настоящему.

– Профета Спекулум, – усмехнулся Владимир и вместо того, чтобы уйти, просто растворился в пыльном воздухе.

Элси понадобилась целая ночь, чтобы понять: Владимир снова ее обхитрил.

И ещё одна – чтобы идти по пустой лунной дорожке, вслушиваться в приглушенные голоса ночных птиц и представлять лицо Владимира в тот момент, когда она вручит ему подписанный договор.

Он Элси сразу понравился. Простой, как мыслительный процесс Коньков. Так и полагается обычному человеку. А он показался Элси ужасно обычным.

Он встретил ее на пороге в растянутой пушистой толстовке, улыбнулся и пригласил войти. Нормальные люди так не делают.

Элси заметила: у него неровные верхние зубы, клыки выпирают немного по-кошачьи, у него под глазами крошечные складки и тёмные круги и шерсть на чёрных не отглаженных штанах. Он не идеален. За одно это Элси улыбнулась ему в ответ.

– Значит, хотите снять комнату? – бросил он через плечо.

Элси кивнула. Он обернулся, уставился на неё смеющимися глазами.

– Да, да, хочу, – исправилась Элси.

Она и не замечала, как отвыкла говорить с людьми… нормально. Мориэл вот понимал без слов, любой взгляд понимал. От этого легко устать.

Наивная простота нового сожителя вселяла в Элси странное чувство умиротворения. Она без приглашения оккупировала стул у окна, закинула ногу на ногу и сразу почувствовала себя как дома. Странное ощущение. Оно вгрызлось в грудь в районе сердца и оставалось там все время, пока хозяин гремел кружками и шуршал пакетиками с заваркой.

Элси не была дома слишком давно, достаточно давно, чтобы забыть ощущение полного, опьяняющего покоя. Дом у нее, конечно, был. Все, как полагается, небольшая квартирка в невзрачном городе с таким же невзрачным названием. За два года Элси даже привела в ее в относительный порядок и могла назвать уютной, но в глубине души чувствовала: того уюта, который она обменяла на стажировку, больше не будет – уюта забытой всеми русской глубинки, родительского дома, светлой, пропитанной теплом кухни и маминых рук. Элси думала, что забыла его. Нет, вернулся наглец в лице парня с пыхтящим чайником в руках.

– Ну и что вы забыли здесь? – вышло не грубо, скорее весело.

– Работа, – вздохнула Элси. Обжигая губы о горячий чай, она вдруг подумала: “Сложно будет врать этому… обычно-ненормальному”.

– Как же я вас понимаю. – Он откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. Элси спрятала улыбку за кружкой. Нет, она ужасно отвыкла от простоты. Ужасно. Поэтому и ляпнула, не думая:

– Можно на ты.

Стукнули о плитку ножки стула. Прямо перед Элси вдруг возникло нагло улыбающееся лицо.

– Макс. – Он сжал руку Элси. – Просто Макс, ненавижу формальности.

– Алиса, – вырвалось в ответ. Если бы можно было, она сказала бы: “Элси”. Но первым запретом Мориэла, первым и, впрочем, единственным, было ничем не выдавать свою связь с Зазеркальем.

– Хорошее имя. Литературное, – заметил Макс и вернул стул в прежнее положение, настолько неустойчивое, что в другой ситуации Элси решила бы, что без левитации дело не обходится.

Но Макса совершенно не волновало, что от падения спиной на кафельную плитку его отделяет малейшее неудачное движение. Он цедил парящий чай из огромной нелепой кружки с надписью “My house, my rules, my coffee”, и глаза его не переставали смеяться.

– Предпочитаешь жить наверху или лучше первый этаж? Свободные номера найдутся. – У Макса был странный стиль разговора. Он одновременно шутил, издевался и оставался доброжелательно-приветлив.

– Я в восторге от этой лестницы, – ляпнула Элси первое, что пришло в голову. И тут же подумала, как хорошо выпускать слова сразу, чтобы они не забивали горло и голову. Как хорошо сидеть перед человеком, который не пытается ничего от тебя скрыть и не смотрит на тебя, как на интересный объект исследования.