– Да, но твоя сестра уже получила диплом, – напомнила Анна, понимая, впрочем, что отговорить Эммета не получится.

Тогда она и сама еще не могла знать, что ждет ее впереди, но оставаться дома, зная, что ее муж сражается где-то там, рискуя в любой момент угодить под пулю, было невыносимо.

В следующий понедельник после этого разговора Эммет уехал во Францию, а через месяц его мать получила письмо с известием о его смерти.

Два года спустя, стоило Анне прийти в себя, как на нее обрушился новый удар. Всего за шесть месяцев до объявления перемирия в бою под Кьеврешеном погиб ее муж.

– Не плачь, милая. Война будет короткой: ты и не заметишь, как все кончится. Скорее всего, я даже на фронт не попаду.

Она закрыла глаза и перенеслась в сентябрьское утро на вокзале Паддингтон. Было еще по-летнему жарко, и в воздухе пахло пылью и нагретым железом. Вокруг царила суматоха – солдаты в новенькой, еще не видавшей ни одного сражения форме, нарядно одетые женщины, провожающие своих мужей, братьев и сыновей, еще не знающие о том, какой ад ждет их впереди. Очень скоро эти мальчишки будут сидеть под дождем в окопах, падать под градом пуль, кашлять кровью от ядовитого газа, выплевывая собственные легкие, а к их родным полетят короткие и страшные письма: «Убит в сражении». Но в четырнадцатом году война казалась развлечением, и агитаторы, что отбирали добровольцев, обещали мальчишкам почет и вечную славу. «Англия будет гордиться вами! Вашему поколению выпал шанс поучаствовать в Великом Деле! Кто, если не вы?»

И где оно сейчас, это поколение? Лежит в братских могилах, разбросанных по всей Европе – без цветов и памяти, точно и не жили на свете.

Но Уильям, в отличие от многих, понимал, на что идет, и обманывал жену, говоря, что война будет недолгой и скоро он вернется домой. Анна поняла это, но слишком поздно. Таким уж человеком был ее Уилл – не мог оставаться в стороне, отсиживаясь в тылу. Он не искал славы, но не боялся и смерти.

«А меня? Меня ты оставить не боялся?

Когда пришло письмо с вестью о его смерти, она уже вернулась в Лондон – мама заболела и нужно было присматривать за ней.

Уильяма похоронили где-то там же, под Кьеврешеном, и Анна ни разу не была на его могиле. Через два месяца, ровно в тот день, когда было объявлено о перемирии, она получила его форму: грязную, с остатками засохшей крови и дырками от пуль. Беатрис тогда упала в обморок, Анна же не проронила ни слезинки. Застыла, как жена Лота, и не могла оторвать взгляд от жуткой бесформенной кучи на столе.

Долгими вечерами и ночами она утешала посеревшую от горя миссис Дафф, свою свекровь, отвечала на бесконечные письма и телеграммы с соболезнованиями, принимала посетителей, выслушивая одни и те же ничего не значащие слова. И только в короткие минуты одиночества могла дать волю слезам. Сидела, забившись в угол, обхватив колени, как одинокий испуганный ребенок.

Единственное, что спасало ее от безумия, – работа. Она всегда мечтала писать, сколько себя помнила, а три года назад в ее жизни произошло настоящее чудо – издательство «Хорнер и сыновья» приняло в печать «Пустошь», мистическую историю, написанную в традициях готического романа. Отличительной чертой этой и двух последующих книг стало то, что в финале Анна неизменно развенчивала любые мифы о потустороннем мире и вмешательстве иных сил в жизнь людей – в итоге получались своего рода детективные истории с торжеством разума над предрассудками в конце.

Уильям одобрял и поощрял увлечение жены, вопреки общественному мнению, не видя в этом ничего предосудительного.

Она не бросила это занятие и после его смерти. Работа над третьей по счету книгой помогала отвлечься, не упасть с головой в черную бездну отчаяния, когда казалось, что все уже потеряно. Возможно, ей следовало написать что-то светлое, дать себе самой надежду на лучшее, но Анна не могла. Да и читатели, что знали ее как «призрачного» автора, вряд ли бы оценили фривольный любовный роман.