Когда Миронов-младший сделал последний стежок и с жалостью посмотрел на свои исколотые непослушной иголкой пальцы, то, несмотря на страшную усталость, нашел-таки силы пошутить:

– Ну вот, в бою еще не был, а уже весь изранен. Швея из тебя, Леха, скажем прямо, дрянь!

Команда «отбой!», прозвучавшая из уст дежурного по роте сержанта после вечерней поверки, заставила оживиться всех и отныне стала, пожалуй, самой любимой командой курсантов…

Алексей аккуратно, как научили, уложил обмундирование на табурете, забрался в койку на втором ярусе, прикрыл глаза и чуть ли не застонал от наслаждения – настолько он устал за этот суматошный бесконечный день. Прежде чем провалиться в черную яму сна, Миронов успел подумать, что в этом училище, пожалуй, будет еще труднее, чем во время учебы и работы на заводе. Следующую мысль об отце Лешка так и не додумал – уснул.

Через неделю новобранцы, успешно прошедшие, как посчитало командование, краткий курс молодого бойца, приняли присягу.

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников.

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Рабоче-Крестьянскому Правительству.

Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся…»

И началась учеба!

Строевая подготовка, огневая и изучение матчасти стрелкового оружия, стоящего на вооружении РККА, зубрежка уставов – да чтоб каждая буковка от зубов отскакивала! Физическая подготовка – многие из курсантов толком и подтянуться-то на перекладине-турнике не могли, поскольку силенок у мальчишек от постоянного недоедания отнюдь не прибавлялось. Тактика, военная топография – больше половины новобранцев ни карту, ни простой компас до училища и в глаза не видели! Политзанятия, на которых курсанты так и норовили незаметно уронить голову на руки и хотя бы несколько минут поспать. Кроме муштры и учебы на плечи курсантов ложились и бесконечные наряды на работы: по кухне, по распиловке и колке дров – как для кухни, так и для отопления казарменных и прочих помещений, по уборке территории и многие другие. Плюс несение караульной службы – в качестве часового, охраняющего указанные командованием военные объекты на территории училища.

На еду и сон курсантам оставалось совсем немного времени, что, по мнению старшины Хоменко, было очень даже хорошо.

– Красноармеец не должен болтаться без дела ни одной минуты, – иронически щурился старшина и, твердея лицом, пояснял: – От безделья у него мысли насчет женского пола, выпивки и прочих глупостей появляются, а это есть прямой вред боевой и политической подготовке!

Занятия проводили как офицеры, командиры учебных взводов, так и сержанты, а порой в роли преподавателя выступал и сам старшина Хоменко, по поводу которого курсанты частенько позволяли себе совершенно не литературные выражения, суть которых выглядела примерно так: «Вот же сволочь неугомонная, дуб уставной! Этот уж точно никогда не спит, гад!»