– И что, не пристрелили вас?

– Пристрелили, как не пристрелить? – улыбнулся медвед и когтистым пальцем ткнул себе сначала в бок, а потом в район сердца – туда, где виднелись шрамы.

– Так а чего вы их жрали-то? Знали же, что полиция приедет и всё такое…

– Говорю же – традиция такая. И притом – зачем добру пропадать? Печёнка – она свежая хороша, а вот, например, сердце и лёгкие – это да, это в пирожки… – недоумевая глупости Кормака, разъяснял дядя Миша.

– О-о-ох! – Гай закрыл уши ладонями.

– Ладно, ладно, вправду – нежный какой! Тебя-то за что закрыли?

– Да я… Да хрен знает, если честно. Глупый потому что. Перешёл дорогу тем, кто похитрее меня оказался – вот и всё, – Гай откинулся на топчане.

Убежище одноглазого – небольшая пещера в отвесной стене Разлома – дала им приют. Серый уверял – сюда никто не сунется. Не в силах местная шваль подняться на такую высоту самостоятельно. А киборги и модификанты сейчас и так сильно заняты – прописывают новичков, приводят их к общему знаменателю. Он вообще заметно приободрился, напившись чистой воды из бутылки и сожрав четыре-пять печёнок. И был готов делиться информацией.

– Значит, как тут всё устроено… Мы добываем мумиё. Мумиё – это вот такая вот субстанция… Горная смола, смотрите, – он достал из-под одного из топчанов завёрнутый в тряпицу кусок чего-то чёрного и маслянистого. – Это самая лучшая, самая качественная основа для медкартриджей, какие заряжают в реанимационные капсулы. Потрясающие иммуномодулирующие и регенеративные свойства – в обработанном виде. А в необработанном – яд. Особенно для… Э-э-э-э… Для обычных людей. Как эта хрень образуется – мало кто знает. Вроде как под воздействием радиации, из органических остатков… Тут колоссальные залежи – только проблема в том, что выбирать самородки нужно вручную. Техника тут сбоит, по крайней мере та, что сюда привозили… Может, всякие пангейско-сайонарские чудеса тут бы и работали, но во-он гляньте, стоит экскаватор, ковш задрамши. Сдох на третий день, ещё три года назад…

– А ты тут, прости, сколько? – уточнил белый.

– Пять.

– Что?

– Пять лет, говорю…

– А как же «больше года не живут» и бла-бла-бла…

– Дык! Кондопога! – выпучил глаза одноглазый.

– Кондопога-а-а! – откликнулись медвежатки.

А дядя Миша только довольно хмыкнул.

– Ну так вот. Значит – копаем Разлом, ищем мумиё. Нагружаем тележки. Везём к конвейеру и высыпаем. Конвейеров тут пятнадцать, из них три в нерабочем состоянии. Итого – дюжина. Когда руда и мумиё поступает на конвейер, лента включается и движется в приёмник – там происходит взвешивание и анализ. На экранчик выдаётся информация – сколько очков ты заработал. Очки тут же можно обменять на еду, одежду, медикаменты, кое-какой инструмент. Всё это в течение пятнадцати минут тебе доставят – там работают мини-подъёмники. Дзинь – дверца открывается, и забираешь барахлишко.

– Ну а, предположим, как отслеживают, чтобы свои бонусы забрал тот, кто отгрузил руду? – спросил Гай.

– Никак! – усмехнулся одноглазый.

– Так это же…

– А так всё и есть. Киборги поставили в позу обычных, модификанты держатся особняком вокруг двух конвейеров, а такие как мы и кое-какие людишки, кто кулаками покрепче и нравом покруче – перебиваются то там, то здесь… Для киборгов это, можно сказать, производственная необходимость – держать тут всех в чёрном теле. Батареи очень дорого обходятся, на себя им не заработать, если трудиться честно – вот и обдирают остальных. Но мне тут никого не жалко – по большей части дрянь, а не люди.

– Ну что ж, други! – подытожил дядя Миша. – Надо крепко думать. Ситуацию нужно менять – это и ежу понятно. И конвейер нам нужен свой собственный – это тоже понятно. С нашим прибытием картина поменялась – не было тут никогда пятерых медвежаток сразу, да и наше zelenoglazoe taksi с мощными апперкотами дорогого стоит… Утро вечера мудрёнее – спим, потом решаем.