Я русская, ребята.

– Как же нам повезло! Я Миша, а это Сергей. Мы из Москвы, студенты института стали и сплавов. Как вас зовут? Светлана? Какое имя! Спасите нас от голодной смерти, Светлана. Продайте нам то, чем так вкусно пахнет из вашей сумки. Это пирожки с капустой, не отпирайтесь! У нас есть деньги, но мы не успели позавтракать. И пообедать тоже.

– Да что вы, ребята, какая продажа. Берите всё.

– Светочка, вы сокровище! Я вас не отпущу! Поехали с нами. Мы хорошие. Мы добрые и весёлые.

«А почему бы и нет», – подумала Света. Злобное лицо мамы Мирека всё ещё стояло у неё перед глазами.

***

Вот, наконец, и Прага! Злата Прага, красавица Прага. Закинув вещички в хостел, шумная компания студентов с примкнувшей к ней Светланой двинулась на штурм красот чешской столицы.

Помимо Миши и Сергея, в группе был молчаливый красавчик Артём, а также две девушки – Катя и Лена. Выслушав краткую историю о выдворении Светы из особняка под Оломоуцем, девушки дружно возмутились поступком Мирека и безапелляционно заявили, что Света правильно поступила, и гнать надо таких из своей жизни поганой метлой.

И понеслось – Вацлавская площадь, Пороховая башня, Староместская площадь с величественным Тынским храмом и знаменитыми часами на Ратуше. Ощущение нереальности происходящего и даже сказки, которое усиливали нарядные домики рождественского базара. Карлов мост, уставленный многочисленными скульптурами. Прикоснувшись к статуе Яна Непомуцкого, нужно было загадать желание, которое непременно сбудется. Дальше Пражский Град с удивительным собором святого Вита и Золотой улицей.

Очаровательная кафешка с обязательным чешским пивом и огромными порциями чего-то необыкновенно вкусного. Гуляние продолжалось допоздна. Двигаясь в направлении хостела, пели подряд все песни, которые приходили в голову.

На следующий день было намечено более основательно погулять по центру Праги, а также подняться на Вышеградский холм. Оттуда Прага как на ладони.

Но утром Света не смогла встать. Все тело ломило, будто палками били. Катя потрогала её лоб – температура! Аптеки закрыты по случаю праздника. Европа. Хорошо, что у девочек был запас медикаментов из дома, поделились со страдалицей.

– Не грусти, Светлана! Главное, лечись. Успеешь ещё нагуляться по Праге, – и компания унеслась навстречу впечатлениям.

Света осталась одна. Не было сил даже дотянуться до лекарств. Она провалилась в какое-то странное состояние между сном и явью. Ей казалось, что она печёт пирожки. Пора бы уже вынимать их, но к горячей духовке невозможно подойти. А Мирек торопит: «Я есть хочу, Света!» И сам открывает духовку. Света отшатывается от нестерпимого жара и прислоняется лбом к холодильнику. Странно, поверхность холодильника мягкая и приятно прохладная. Ощущение такое, будто мамина рука легла ей на лоб.

С трудом приоткрыв глаза, Света увидела перед собой Михаила.

– Так я и знал. Никакого лечения. Нельзя тебя без присмотра оставлять. Что поделать, буду твоей сиделкой.

– Миша, не надо, я сама справлюсь. Ты же столько интересного пропускаешь.

– Ничего, наверстаю!

Когда Света потихоньку пришла в себя, она первым делом потянулась к смартфону, кем-то заботливо выключенному на время её болезни. Помимо звонков и сообщений от мамы и трех подруг, обнаружилось несколько пропущенных звонков от Мирека. Сообщив маме и подружкам, что с ней всё в порядке, Света задумалась, перезванивать ли Миреку. И решила пока этого не делать.

***

Неделя пролетела как один день. Приближался Новый год. Ребята собирались встретить его в Праге, а дальше их путь лежал по замкам. Куда же еще, если в стране их более двух тысяч. Вообще-то Свету ждали на Новый год дома, но она уже всерьез задумывалась, не поменять ли билет на более позднее число. Успела сдружиться с новоприобретенной компанией. Ей нравились всe – рыженькая Катя, лёгкая на подъем и всегда готовая рассмеяться, блондинка модельной внешности Лена, коренастые и русые, похожие на братьев Михаил и Сергей, часто вступавшие в шутливые споры между собой. Несколько в стороне держался кареглазый темноволосый красавец Артём, казалось, смотревший на весь окружающий мир с лёгким сожалением о его несовершенстве. Но и он не вызывал у Светы никакого отторжения.