– Значит, ваш “Гранит” занимается мрамором? – улыбнулся веселый специалист. Я промолчал, – Что ж, камень интересный. Но, по этому кусочку мы ничего предпринимать не будем. Привезите полноразмерную плитку. Образец продукции. Тогда поговорим серьезно. А так, камень действительно замечательный, – повторил он, с явной неохотой возвращая мой кусочек.

В тот же вечер связался с Дудеевым. От него узнал, что в Саратове история с нашими блоками повторилась один в один. За блоки отказались платить, поскольку все они, якобы, с трещинами. Саша собрался туда выехать лично, чтобы разобраться с мошенниками на месте. И еще попросил установить контакты с производителями горнодобывающего оборудования, поскольку оснащение каиндинского карьера изношено до предела.

Поиски производителей горнодобывающего оборудования привели в небольшую комнату в обычном жилом доме, которую трудно назвать офисом.

– Никулишин скоро будет. Подождите в коридоре, – предложила какая-то девушка, очевидно, секретарь.

В тесном коридорчике, где с трудом разместились три стула, уже сидел посетитель, как оказалось, тоже в ожидании необязательного Никулишина.

– Анатолий Степанович, – представился незнакомец, – К Никулишину? – с улыбкой спросил он.

– К нему, – ответил после рукопожатия в честь нашего знакомства.

С опозданием на полчаса появился молодой человек, который и оказался долгожданным Никулишиным.

– Заходите, господа, – пригласил он, – Стулья берите с собой.

“Хороши господа с приставными стульями”, – мелькнула развеселившая меня мысль.

Мы пристроились у столика хозяина кабинета, сплошь заваленного бумагами. А может и не хозяина вовсе, поскольку за подобными столиками расположились еще двое, судя по их независимому виду, таких же “хозяев”, и уже знакомая секретарша, выставившая меня за дверь. Небрежно раздвинув бумаги в стороны, Никулишин освободил центр стола, на который Анатолий Степанович тут же выложил свои документы.

Полистав какие-то схемки, Никулишин сложил их стопочкой и положил на самый верх своих бумажных нагромождений:

– Ваши документы, господа, я перешлю в Италию. Они вам подберут оборудование. Как только будет ответ, дам вам знать. Как видите, я вас не задержал, – оправдал он, таким образом, свое опоздание.

– Господин Никулишин, мы с Анатолием Степановичем из разных организаций, – уточнил я, – Так что наш разговор еще впереди.

– Да-а-а? – удивился он, – Извините, Анатолий Афанасьевич. А где тогда ваши документы на карьер?

– Что за документы?

– Вот, – вытащил он стопочку Анатолия Степановича, из которой вдруг посыпались какие-то рекламные проспекты с яркой надписью “Breton”, – А это еще что такое? – с удивлением поднял он их с пола.

– Да это с выставки. Случайно попали, – засуетился, покраснев, Анатолий Степанович, – Я тут попробовал сам подобрать обрабатывающее оборудование, – пояснил он.

– Ну и что вы тут подобрали? – с интересом раскрыл проспекты Никулишин, – Типичная мастерская. Это вам не подойдет, господа, при таком-то карьере, – убежденно заметил он, – Приезжайте с Анатолием Афанасьевичем на выставку “ИнтерКамень”. Скоро будет в Сокольниках. Мы вам сразу все и подберем. Прямо на выставке. А вы, Анатолий Афанасьевич, обязательно привезите с собой вот такие схемки, – показал он мне, судя по всему, разрезы карьера.

– Вам, в какую сторону? – спросил Анатолий Степанович, когда мы, наконец, оказались на улице.

– На Ярославку, – ответил ему.

– Да-а-а? – обрадовался он, – По пути, значит. А я в Болшево живу. Вот вышел на пенсию. Помогаю брату сделать карьер на Украине, а при нем мастерскую. А то, видите ли, “вам это не подойдет, господа”. Нам все подойдет. Мы с братом господа от сохи. Я, правда, в армию сбежал. До подполковника дослужился. А брат всю жизнь в деревне. Что у него за жизнь. Особенно сейчас. Был я у него в отпуске. Полный развал сельского хозяйства. Вот и нашли мы с ним заброшенный карьер. Затопленный, правда, еще с войны. Вот только, где денег взять, чтобы все там восстановить? – рассказал мне свою историю Анатолий Степанович.