отвечают: «Великое!»

– А ежели я туда приду, увижу ваше колдовство?

– Должен увидеть, уважаемый тойон… Все видят!

И загорелся я воочию узреть то «колдовство». (А то всё сказки какие-то, да побасёнки.) Отпросился у начальства (дескать, ещё и инспекцию проведу – мол, вот де – осматривают русские свои владения…). И впятером: ваш покорный слуга, Зинка, два казака, да, так же, крещёный мещанин-бурят, двинули на поиски чудесной сопки. Стояло начало лета. Наш девиз был: «Еже ли, что – отобьёмся. От лукавого крестом, от буяна пестом.» Впрочем, по мимо песта оружия хватало. Лошадёнки у нас были не плохие… Здешний край для путешествий весьма труден – тайга, сопки, озёра, реки, болота и тундра. Однако мой денщик слыл опытным проводником; кстати, казаки так же не единожды пересекали Охотоморье вдоль и поперёк.

Когда до сопки с великим колдовством оставалось менее четверти пути, повстречали ватагу охотников-одулов. Собственно, это были смутьяны, так как их предводитель Железный Волк отказывался платить ясак в государеву казну. Но в мои обязанности не входило усмирять оных дикующих силой оружия, а по сему, общались мы по-товарищески. Эти бродяги одулы обликом своим сильно напоминали американских индеян – длинноволосые, прямые носы (у их вожака вовсе орлиный), почитай, половина отряда с ружьями в расписных замшевых чехлах с бахромой; у двоих даже перья в иссиня-чёрные гривы воткнуты. Облачены они были, по аборигенным меркам, в пух и, разумеется, в прах: красивые рубахи из тонкой кожи, суконные штаны с бахромой, мягкие сапожки (торбаса) с затейливой вышивкой. Тойон их носил русскую дорогую лёгкую кольчугу, за что и получил прозвище Железный. Встретились наши отряды подле заброшенного охотничьего зимовья, где и решили заночевать. В дикой глуши лучше с туземцами ссоры не искать – себе дороже может обойтись. Мы на лошадях с приличным запасом провианта; инородцы пешком, с небольшими котомками за плечами. У туземцев даже соли нет, а у нас и горькая найдётся. Достаём различные съестные припасы и начинаем с одулами сильно дружить. Костёр уютно потрескивает, душистая похлёбка получилась наваристая; по чарочке для аппетита хорошо прошли…

Запомнился тост одного из моих казаков. Тот поднял на уровень груди свою чашу, картинно отставив в сторону локоть, и произнёс:

– Нам всё трын-трова, была бы водка, да цела голова!

…Винюсь, зря угостил тех дикующих (почти индейцев) водочкой. Зря своим разрешил хлебнуть «с устатку»…Зря!.. Хотя, поначалу всё шло очень мило. Покушав и «причастившись», одулы надумали бороться. Скажу Вам, любезный Николай Иванович, здешние туземцы весьма искусно борются, не всякому казаку, а тем более простому русскому мужику под силу одолеть оных мастеров рукопашного боя… Спустя какое-то время наш городской бурят тоже включился в состязание, но был быстро повержен (хоть, оченно старался). Тут уж не стерпел один из казачков. Он завалил довольно крупного туземца. Сие раззадорило Железного Волка, который до этого не принимал участия в забаве. Тот, в миг, скрутил казачину. В общем, я и не заметил, как случилась всеобщая драка… Грешен, лишнего употребил.., я тоже ввязался в кулачную потеху. Собственно, здесь, в Богом забытой глуши, Ваш покорный слуга, порядком одичал и огрубел.., так что простить меня возможно.

Одулов было почти вдвое больше, да и дрались они, пожалуй, лучше… Правда, одного дикующего кто-то из казаков зарезал…

Очнулись мы утром еле живы. Ребра болят, под глазами синячища. Лошади, ружья, продовольствие исчезли. Вот тебе бабушка и Юрьев День! В «великом колдовстве» надеялся я разобраться!.. С инспекционной поездкой по краю разъезжал!.. Граф, офицер!.. Ть-фу!.. Позорище!.. Избили до полусмерти как щенка, ограбили… Можно со спокойной совестью умирать на месте, всё равно куда идти не знаем, лошадей нет, продовольствия нет…