Улыбаясь на бегу:
– Ты бы лучше показалась
У врага на берегу.
Летом вёрст пятнадцать, двадцать
По болоту на ремне.
И старухе не поддаться
Очень важно на войне.
Войны это лотерея,
А снаряд слепой чудак.
Правда, тех, кто посмелее
Смерть не купит за пятак.
Лёг Семён на поле брани
С окровавленной ногой,
А в висках на барабане
Смерть ему стучит отбой.
Только понимает Сеня:
– Панихида не для нас
В этот день перед осенний,
И ещё не пробил час.
Беспокойная кукушка
Прокричала тридцать раз.
Немец в каске возле пушки
Приложил к прицелу глаз.
Понял воин в полнолунье,
Глядя прямо на луну,
Что пернатая вещунья
Куковала не ему.
Отлетела в бок винтовка.
Пред глазами меркнет свет,
Словно светомаскировка.
Был солдат, и больше нет.
Кто доедет до санбата
Будет воевать и впредь.
Нет минутки у солдата,
Чтоб спокойно умереть.
Долго доктор в лазарете
Над парнишкой колдовал.
И его на этом свете,
Как волшебник удержал.
Глава 5. Сентябрь 1941 г.
Вот и осень наступила.
Чёрно-белое кино
На бойца глядит уныло
Сквозь больничное окно.
Настоящего солдата
Среди лип и тополей
Не смущают ароматы
Фронтовых госпиталей.
Ты не злись войны богиня,
Что солдат ещё живой.
Из бедра осколок вынул
Врач, не по годам седой.
Прохрипел, гоня усталость
Он, качая головой:
– Подожди солдатик малость,
Отдохни и снова в бой.
Потерпи, я знаю – больно, —
И добавил впопыхах, —
Мало кто их этой бойни
На своих ушёл ногах.
Повезло тебе, приятель,
Что пока ещё живой.
Дня четыре здесь в палате
Полежишь, и снова в строй.
Но прошла почти неделя,
Закусил Семён губу.
Шевелится еле-еле
И испарина на лбу.
Рана влажная от гноя,
И не хочет заживать.
Нужно вновь бедро героя
От бинтов освобождать.
От наркомовских ста граммов
Врач немного подшофе.
Извлекает он из раны
Лоскуток от галифе.
Отшвырнув его в лоточек,
Рану он забинтовал:
– Ты прости меня, дружочек,
Я три дня уже не спал.
Обработать в спешке рану
Я наверно позабыл,
А потом сестричке Анне
Перевязку поручил.
Я устал от операций,
Просто некому помочь.
Девятнадцать ампутаций
Я провёл за эту ночь.
Станет легче, на поправку
Ты пойдёшь, – он говорит, —
Попроси в обед добавку
Если будет аппетит.
Но болезнь в него вцепилась
И не хочет отпускать.
Слышит он в бреду как пилят,
Режут надвое кровать.
Боль терпеть уж невозможно,
Размотал бинты Семён,
И из раны осторожно
Достаёт кусок кальсон.
Боль немного отпустила.
Намотав назад тряпьё
На ногу, теряя силы,
Он впадает в забытьё.
Сколько дней своей заботой
Вырывал из смертных лап,
Ослабевший от работы,
Седовласый эскулап?
Он не знал, но в день прекрасный
Отступили бред и сон.
Наконец-то взором ясным
Посмотрел вокруг Семён.
Белый потолок палаты,
А вокруг всё как в дыму.
Аня в чистеньком халате
Ставит градусник ему.
Говорит с улыбкой милой,
А слова, как божий дар:
– Восемь дней тебя в могилу
Затянуть пытался жар.
Восемь дней шепча над ухом,
С остро точенной косой,
Безобразная старуха
Звала воина с собой.
Восемь дней пыталась тризну
Злая доля начинать.
Но младому организму
Удалось её прогнать.
По окну слезами осень
Бьет нещадно до утра,
Но сегодня тридцать восемь,
А не сорок, как вчера.
День за днём крепчает Сеня.
Скоро сможет снова в бой.
За окошком лист осенний
Поздоровался с травой.
Вот уже встаёт с кровати
И, шатаясь как ковыль,
Он гуляет по палате,
Опираясь на костыль.
Кто из лап старухи в белом
Умудрился ускользнуть,
Тот готов с окрепшим телом
Отправляться в дальний путь.
Раны быстро заживают.
Стал Семён во двор ходить.
Санитарам помогая,
В кузов раненных грузить.
Вдруг молчанье медсанбата
Разорвал истошный крик,
И едва успел солдатик
Заскочить на грузовик.
Не успели капли пота
Даже выступить из пор,
Как влетел, снеся ворота,
Чернокрестый танк во двор.
Хладный ствол добычу ищет.