Я ехал как-то в телеге, по левому берегу Невы, в 40 или 50 верстах от Петербурга. Среди встречавшихся одиноких домов и поселков одна довольно обширная и красивая дача являла совсем нежилой вид. Некоторые окна были заколочены, другие разбиты, двери сорваны с петель и валялись на улице.

Я спросил о причине такого запустения у своего возницы, местного крестьянина.

– А евто, – отвечал он на своем образном языке, – дача самого придворного арапа… важный такой был… толстый – а сам черный-пречерный… говорят, что штатуй обязан был у самих царевых дверей завсегда стоять… да вон у новой власти ноне проштрафился.

В доме-то евоном ноне всяк жить и опасается… Ты не смотри на ево, што черный, а накось каку штуку выкинул! Кумунистой поделался да в тутошний совет али членом, али там приседателем каким поступил. Ну деньги-то ихны, советски, всеи и захватил.

– Что ж большевики-то его судили?

– Поди ищи его теперь, в ендокой-то смуте, да и с деньгами еще. Свисти его, так и то не вернется… Оно и правильно – куда кумунистам деньги?!. Каки они наи кумы?!. Ране-то народу все обещались давать, а ноне от народа, што волки с голодухи, рвут… Да погодите, проклятущие…

Он опасливо огляделся и замолчал…

На некоторые зимние месяцы императрица обыкновенно переезжала в Аничковский дворец в Петербург, где для Ее Величества являлась большая возможность принимать у себя тех многих людей, которых она желала видеть.

Государыня любила общество и не вела такую вынужденную замкнутую жизнь, какая выпала невольно на долю молодой императрицы.

Завтракали в Аничковском дворце в столовой, а оттуда переходили обыкновенно в скромный кабинет покойного государя, выходивший окнами на Невский.

Каждую осень императрица уезжала в Данию, которую, как и море, чрезвычайно и нежно любила, а на лето переезжала в свой коттедж в Александрии, около Петергофа, выстроенный еще государем Николаем I.

Но начало лета и весну обыкновенно проводила в Гатчине.

В это время года гатчинские парки и окрестности действительно бывали очаровательны.

Редкий день государыня и ее окружающие не выезжали куда-нибудь дальним пикником до самого вечера.

Я вспоминаю с особенным удовольствием эти действительно еще беззаботные и полные непринуждения дни из моей тогдашней дворцовой жизни.

Выйдя где-нибудь в глуши, далеко от Гатчины, из автомобиля, все отправлялись группами в какую-нибудь далекую оживленную прогулку. Императрица также много гуляла, собирала цветы, ягоды, грибы.

Особенное оживление всегда вносила молодежь – великий князь Михаил Александрович, великая княгиня Ольга Александровна и принц Христофор Греческий.

Кроме них, в этих пикниках принимали участие и гостившие в Гатчине; королева Греческая, великий князь Александр Михайлович и великая княгиня Ксения Александровна с детьми, великий князь Георгий Михайлович и великая княгиня Мария Георгиевна, принц Петр Александрович Ольденбургский, лица самой ближайшей свиты и двое или трое из приглашенных.

Один раз приезжали невзначай и великий князь Владимир Александрович и принц Андрей Греческий с супругой.

После прогулки все опять собирались к условленному часу и ехали к какому-нибудь ближайшему «чайному домику», где нас ждал уже завтрак, чай и обед. Иногда складные столы просто расставлялись где-нибудь на живописной поляне в лесу, рядом разжигались костры или устанавливалась переносная кухонная печь.

Государыня и великие княгини очень любили в таких случаях сами изготовить какое-нибудь замысловатое блюдо, изжарить особым образом собранные грибы и т. п. Возвращались домой всегда очень поздно, в темноте, веселые и довольные. Иногда ездили далеко в Заречье