– Чушь какая… Кто тебе такое сказал? – «взорвалась» ханская особа. – Папашка мой был транжирой и азартным человеком. Все состояние в карты просадил. Оставил семью с голым задом. А про то, где потратить деньги… – хан мечтательно откинулся назад и продолжил: – Э-эх, дружище, ты не знаешь Петербург, в нем есть места похлеще всякого Парижа!

Пожилой приказчик недоверчиво пожал плечами и неуверенным голосом спросил:

– Хозяин, не решаюсь вас просить. Но мне бы денег немного на собственные нужды получить…

Мамедхан усмехнулся и, вывернув карманы халата, развел руками.

– Нет, нет у меня денег, ты-то это лучше всех должен понимать. Хотя… – хан осмотрелся в комнате. – Забирай одну из этих картин, продай, вот тебе и деньги. Картины дорогие, написаны лучшими венецианскими художниками.

Пожилой человек обреченно закивал головой, при этом ни разу не взглянув в сторону предлагаемых «творений».

В дверь парадного входа большого дома постучали.

Приказчик подбежал к окну, чтобы понять, кто это.

– Хан! К вам Горхмаз бек пришел.

Мамедхан схватился за голову.

– Ах да, я же с ним на сегодня договорился. Веди его сюда, другие комнаты закрой, не показывай. Если что спросит – скажи, ремонт идет. И вот что еще: завари нам свежий кофе.

– Нет кофе, хозяин. Утром последний заварил.

– А что есть? – раздраженно спросил хан.

Приказчик пожал плечами.

Отпрыск «воинственного» рода заметался по комнате.

– Где-то должна быть начатая бутылка шампанского. Слава всевышнему, нашел, – Мамедхан заглянул в бутылку. – Как раз на два бокала хватит. Ну, все, дружище, веди его сюда, – хан по-дружески похлопал верного работника по плечу и выдворил за дверь.

– О Горхмаз, брат мой! Как рад тебя видеть! – раскрыв объятия, Мамедхан ринулся к двери.

Обнявшись, друзья прошли в комнату. Усадив гостя на свое место, Мамедхан устроился на стуле напротив.

– Мне как-то неловко… Ты – на стуле, я… – недосказав, Горхмаз привстал, пытаясь поменяться местами. – Ты же постарше меня будешь…

– Сиди, друг, на диване! Дай тобою налюбоваться, – жестом руки хан остановил юного друга. – Таких бы в Петербург побольше – красивых мужественных земляков, было бы кем гордится! А то одни эти новоявленные местные богатеи. Прут в столицу, норовят взятками проблемы решить. Многие толком русского языка не знают.

– Хан, о ком это ты? – настороженно спросил Горхмаз.

– Неважно! – отмахнулся Мамедхан. – Другое дело – ты. Вот порешаю дела в Баку, вернусь в столицу, буду тебя продвигать как новое поколение национальной аристократии.

Горхмаз, засмущавшись, сморщил лицо.

– Напрасно ты так реагируешь, – не согласился ханский отпрыск и категорично замотал головой. – Ты полагаешь, что я в Петербурге ни на что не способен? Ошибаешься и даже обижаешь. У меня много весомых знакомых, и даже кое-кто из них имеет отношение ко двору императора…

После последних слов Горхмаз сбросил с лица улыбку и выпрямился.

Заметив серьезный вид юного друга, Мамедхан вошел в раж.

– Ты думаешь, в Петербурге жить легко? Чтобы быть успешным, знакомства нужные приходится искать. Там без денег ничего просто так не решается. Всем деньги нужны, но не у всех принимают…

Мамедхан пальцем повел вокруг своего упитанного лица. – Лицом надо выйти – происхождение иметь. А то эти… наши… – хан пренебрежительно махнул рукой в сторону улицы.

– Будет тебе, хан. Все мы разные, никто не виноват, что лицом не вышел, – Горхмаз постарался сменить тему, и ему это удалось. – Лучше расскажи, как родители поживают? Что от них слышно?

– Все у них прекрасно, в Лозанне отдыхают. Отец хотел вернуться, посетить наши дома на побережье, как-никак – родовые поместья. Но прихворнул, решили приехать попозже – так будет лучше.