Через несколько минут они лежали в просторной сенной постели, укрытые от посторонних глаз высокими травяными стенами. Желток солнца потихоньку уходил за кромку соснового леса, полдневная жара таяла, уступая место вечерней прохладе.

Они расстелили куртки и взятое Инной небольшое покрывало.

– Мне что-то душновато, – еле слышно пошептала она не открывая глаз, – не хочу вставать, помоги мне, – и расстегнула боковой замочек на своей любимой синеватой юбке. Лёха аккуратно потянул её вниз, к ногам, и обнаружил, что под нею на теле его любимой уже ничего нет.

– Фокусница, – ласково улыбнулся про себя Лёха, – всё-то она продумывает, планирует наперёд, как шахматист».

– А верхнюю рубашку снимать мы не будем, – предложил он, – комаров, конечно нет, но прохлада будет. Может быть».

Он уже реально представлял цель, которую ставила перед собой Инна в этой прогулке. Ему хотелось одного, а получилось по её плану совсем другое, но всё равно очень приятное. Лёха прилёг рядом с ней. Пьянящие запахи трав кружили голову, так и просили заснуть в лучах заходящего вечернего светила. Но ещё больше его пьянила мысль о любимой, с нетерпением ожидавшей новой ласки, новых важных гостей, к приёму которых безнадёжно страстно привыкла её Хозяйка.

Слегка коснувшись пальцами её живота, он сразу ощутил капельки испарины, внезапно проступившей на загорелой коже, и, желая прочувствовать для себя эту влагу, наклонил лицо и кончиком языка слегка повёл линию вниз, туда, к «Золотым воротам», зная, что теперь она желает именно только этого. Их створки уже трепетали, предвкушая встречу с его разноликим язычком, который в своих вибрациях мог быть одновременно и ласково-мягким и настойчиво-упругим. Тёплый, фруктовый запах влажной глубины дразнил Лёху, и он медленно погрузил в неё язык на встречу с Хозяйкой, мягко и кротко поглаживая «бархатные» стеночки её дворца до того мгновения, пока они не стали гибко двигаться под его упругими движениями.

Инна мягко, тихо застонала, её тело встрепенулось и стеночки «дворца"стали медленно сжиматься всё больше и больше, язык Лёхи стал безудержно долго купаться в потоках влаги и она, не утерпев, чувствуя подступающую волну страсти, руками повлекла его голову к себе, шепча: «Уже не могу без него, давай пустим туда скорее. Она ждёт!»

Едва складочки «живчика» осторожно прикрыли бархатные стеночки «дворца», то он сразу окунулся в бурлящий горячий океан, в котором принялся с наслаждением купаться, входя и выходя из потоков.

Приливов и отливов становилось всё меньше и меньше. Именно сейчас он почувствовал то яркое, остро-томительное мгновение, когда приблизившейся Ласковой Хозяйке надо было всё же отдать то, что уже принадлежало ей по праву. И, чувствуя нетерпеливую дрожь стеночек «дворца», сжавших его до сладкого предела страсти, он с огромной радостью выпустил «гостей», нетерпеливо побежавших туда, в нежную влажную глубину, чтобы известить Хозяйку о своём прибытии.

Но она и так знала об этом.«Дворец» исходил волнами влаги, удовольствия, и того последнего, окончательного витка счастья, от которого замирал весь внутренний дух, и сердце Инны, превращаясь в мягкий, совсем неслышный комочек, качаясь, улетало на облаке из тела.

Страстно и глубоко вздохнув, Инна попросила его поднести «живчика» к лицу, чтобы забрать последних, оставшихся в нём гостей. Губами вновь и вновь оглаживала его «щёчки», вызывая опоздавших к выходу, согревала его, успевшего немного съёжиться после жарких стеночек «дворца» и они снова и снова падали горячими каплями на язык, пока не истекли все до последнего из чудных природных хранилищ.