Лёха ещё не закончил составление планов на неделю, как она войдя, по своему обычаю, без стука в дверь, подошла к нему и радостно зашептала на ухо: «Хочу в лес..И чем скорее, тем лучше.. Ты готов?».

– Так я всегда для тебя готов, – также заговорщически, но погромче, прошептал Лёха.

Через несколько минут, чтобы никто не заметил, использовав запасной выход, они оказались в лесу.

– Ты не представляешь, как я устала от всего, – Инна склонила голову, рассматривая порыжевшие иглы хвойного ковра, мягко пружинившего под ногами. – Дела библиотечные такие нудные. Когда тебя не было, всё так просто казалось. И ничего не было постылым. А теперь, другая жизнь совсем. И чем-то раздражает.. Хочу на сене полежать. Вспомнила, когда в деревню ездила, у бабушки был большущий сарай, и там сеновал с душистой травой. Там так сладко спится даже в жаркий день.

– А я на чердаке дома спал. Под дождём, – вспомнил Лёха, – бывало залезу на верх дома, там старых книг множество братья складывали. Да отец паклю хранил для утепления окон. Я уставал книги читать, и на этой пакле прямо засыпал. Особенно, когда дождь начинался. Шуршит по крыше мелко-мелко и сон, бац, сразу грузит в облака. Я тут, кстати, видел копны сена, они на опушке, идти туда вдоль дороги минут десять. Пошли?

– Какой ты памятливый. Я бы вообще нипочём не запомнила, где, какие тут копны сена стоят..

– Так я в кружке спортивного ориентирования в университете занимался. Меня туда наш факультетский тренер по лыжам записал, Владимир Иванович Голубь. Смешной такой, но строгий.

Он увидел, как я на лыжах бегаю, к себе пригласил. А потом на соревнования вывез в глухое село. Там вокруг тайга дикая, сосны в три обхвата. Только что медведей не было. Бежал я в команде биологического факультета против физкультурников. Они парни крепкие, спортсмены, но, скажем так, недалёкие. Бегали хорошо, но карту ориентирования читать не умели, потому и проиграли мне по её баллам. Понатыкали на ней флажков, побежали прямо через лес. А это штрафы по очкам. Ну я занял почётное второе место. Тренер был страшно доволен. Никто до меня физкультурников так не обижал».

Лёха всё говорил, замечая краем глаза, как Инна слушала его, медленно, осторожно шагая по опавшей хвое, крутила зелёную веточку, и на лице её пряталась какая-то новая улыбка-мысль.

Наконец, сосновый бор с ароматами хвои закончился, и среди берёз, на опушке леса завиднелись копны свежего сена, недавно накошенного колхозниками местного молочного хозяйства.

– А вот и наш сеновал, – Лёха удовлетворённо хмыкнул, обходя небольшие стога с ароматной травой, – сено классное: клевер, мятлик, овсяница, горец птичий.

– А ты что, в сене разбираешься?, – брови Инны метнулись вверх.

– А чего тут разбираться. Травы знакомые.. Я у дяди на заимке в тайге такие косил для лошадей лесничества. Он только такую и требовал косить. Другие запрещал».

– Ты у меня во всём знаток. Где только не перебывал..Мне так хорошо..А где мы устроимся отдохнуть? Есть очень хочу, попить.

– Сейчас одну копёшку подроем, норку сделаем, внутрь залезем. Хочешь? Там тихо будет среди травы».

– Не хочу в темноте. Там душно. Давай наверх залезем и там лёжку устроим. Под небом чистым. Будет как гнёздышко.»

– Ладно, устроим.

Но Лёха не представлял, как придётся забираться на самый верх копны, если под рукой ничего не было, кроме жердей.

– Ты пока тут похозяйничай, сходи куда надо, – улыбнулся он любимой, – а я пойду поищу чего-нибудь полезного. Интуиция его и тут не подвела – возле крайней копны он обнаружил припрятанную в старой траве лестницу, которую колхозники использовали для установки копен. Приладив лестницу к самой большой копне, тесно окружённой со всех сторон деревьями и потому не видной ниоткуда, он забрался на самый верх и помог Инне залезть следом.