– Неужели ей уже шестнадцать? – вслух произнёс кронпринц, накрывая рукой место на шее, где еще не остыли девичьи прикосновения, – Мне кажется, она сама иногда забывает об этом, – Иноратем подошёл к столу, свернул оставленный свиток, спрятав его в складках многослойного одеяния, – Ведёт себя из крайности в крайность, – с тяжёлым вздохом пожаловался будущий король, обращая, наконец, все своё внимание на пришедшего, – Что-то случилось?

Иноратем сам не верил в положительный ответ на данный вопрос. Разве на Лонаде может что-то случиться? История говорила «может», и сотня лучших солдат Фасхагата, присланных наместником Фаго, вряд ли смогла бы в таком случае что-то изменить. Последние события уничтожили большую часть семьи, и им не помогла даже «десница Богини», древняя магия когда-то подвластная Монгетум. Война с Круадхадом привела к гибели последнего потомка, имеющего над ней власть, а перед тем как превратиться в руины, империя вывезла с острова все источники древних знаний, убив тех потомков, кто мог знать, как управлять «десницей». Род Монгетум остался беззащитен, у него была кровь и плоть Богини, но ее силу они утратили.

– Господин, – Димериан вновь поклонился, он не привык обращаться «Ваше Высочество», хотя и прибыл на остров год назад, сразу после того, как проявил себя в битве против войска Радгула. Всё-таки остальные двадцать восемь он провёл в родном Фасхагате, где уже давно в знак преданности Лонаду Эклесия Фаго отказался от императорского титула.

– Говори же, – Иноратем видел, как не решался начать обычно всегда бесстрастный, закаленный в битвах молодой мужчина, – Не думаю, что ты покинул бы пост и так грубо смутил свою принцессу, если бы для этого не было веского повода.

– К северу от наших границ замечены паруса «Зверя», – капитан не сводил глаз с короля, который будто его не слушал, наблюдая за собственной кистью руки, что прикасалась кончиками пальцев к столу, имитируя игру на музыкальном инструменте, – Они поменяли направление и теперь движутся на Лонад, – Димериан неосознанно повысил голос, стараясь привлечь внимание к столь важной новости, ему казалось, что даже если ты король и полубог, все равно нельзя сохранить абсолютное спокойствие при данном известии. Но Иноратем мог, – Они причалят к закату.

– Они? – незаинтересованно уточнил кронпринц, даже не обернувшись, он продолжал отбивать ритм кончиками пальцев. Капитан Димериан чувствовал нарастающее раздражение, полагая, что, хотя их король и младше него всего на пару лет, он, выращенный в чрезмерной опеке как капризный цветок, даже не осознает всей опасности.

– Да, – капитан стражи не стал продолжать, пока синие глаза не обратились на него с немым вопросом, – Их около полусотни. – Димериан будто вдруг вспомнил, что перед ним все же не совсем человек, когда на красивом лице появилась едва уловимая, полупрозрачная улыбка, а в мелодии принца, капитан безошибочно узнал похоронную песнь.

Солнце еще не опустилось на горизонт, но неумолимо к этому двигалось, в такое время дворец представал в полном великолепии: белый камень, из которого он был сооружен, имел вкрапления кристальной крошки, они переливались в закатных лучах и дворец в прямом смысле этого слова – сиял.

Словно кровь в венах, по коридорам дворца так же скоро носились слуги, выполняя незаметную, но нужную работу. Все было почти готово: иностранные гости, большинство из которых либо в прошлом приближенные к власти, либо те, кому никогда ее не познать, собирались в одном из трёх больших залов, центром которых являлся тронный, и мило беседуя, разбились на небольшие группы по возрасту. Они были расслаблены и веселы, пусть даже на Лонад запрещалось спускаться с личной стражей – вряд ли тут на них кто-то захотел бы напасть, последние полторы сотни лет на политической карте мира влияние Лонада казалось столь же незначительным, как и его размер. Можно было бы судить даже потому, что ни один из нынешних правителей не почтил Монгутем своим присутствием. Это несомненно выводило из себя, но на свежем лице принцессы не появилось ни тени раздражения. Она незаметно усмехнулась в полупрозрачную вуаль, скрывающую нижнюю часть лица, понимая причину воцарившегося молчания. Гости оказались заворожены царственной поступью принцессы. Тончайшая материя ее наряда, вышитая белым золотом и жемчужинами, будто оправа драгоценного камня, каким являлась Рин.