Я был вначале обычным дворовым парнем. С малого возраста – все время во дворе, играл там во всё и со всеми. Бывало, и жаловались на меня, что я неосторожно кого-то толкнул, побил… А потом постарше мы и в картишки играли и в волейбол, футбол. Часто играли в прятки, и вот однажды меня заводили до самой темноты. А они друг другу подсказывает, кто, откуда, где… А я все вожу, хотя уже такие сумерки, что ничего вообще не видать. Ну, ничего, дотерпел. Когда встречались с дворовыми ребятами, мы здоровались, разговаривали. Судьбы там разные были. Даже с соседнего переулка были у нас какие-то ребята, два брата, жизнь, по-моему, у них плохо сложилась. Может быть, даже в тюрьму попали. Моё поступление в училище стало концом дворовых приключений.

С началом учёбы тоже была интересная история. У меня был нарывчик на пальчике, потом прошел этот нарывчик, а инфекция пошла под мышку, образовался нарыв. Все это произошло уже после приема в училище и скоро должны начаться занятия. Мама срочно положила меня в Лефортово, в военный госпиталь, где от полученных ран лечились моряки. Это навсегда запечатлелось в моей памяти. Меня прооперировали под общим наркозом. К сожалению, начало учёбы пришлось пропустить, и когда я явился в училище, то каждую неделю получал двойку по классике. Это к разговору о моих данных. Каждая неделя – двойка, двойка, двойка. Ну и потом, наверное, был серьёзный разговор с тетей Аней. Короче говоря, я стал каждый день к ней ходить заниматься. Жила она не далеко, около ресторана «Баку», только не на Горького, а в переулке. На третьем этаже у нее была комнатка с пианино в общей квартире. Я приходил, она мне туда-сюда вправляла – руки, ноги, делала из меня балетного мальчика – потом кормила (я даже в училище не ел) и садился за пианино. Занимался музыкой. Потом шел домой. И так каждый день. И так весь первый год. И через какой-то период у меня стали троечки уже появляться, а потом и четверки. И четвертый класс я на пятерку классику сдал. Конечно, недостатки мои у меня остались, но что-то уже сдвинулось, стали видны результаты.

Как-то однажды, возвращаясь от тети Ани, проходя мимо дома на углу, где жил Игорь Ильинский, с ворот двора получил по голове снежком. Поднял голову, а там парень улыбается сидя на воротах. На следующий день прихожу на урок классики и вижу этого парня в классе. Им оказался Юра Тарасов. В будущем, когда мы сдружились, он говорил, что увидев меня, очень испугался, думал, бить буду.

А сразу после войны, когда мы еще учились, был очень интересный эпизод. 1945 год, нас собирают и почти всех везут в Сокольники. Там в школе были организованы спальни, там же нас и кормили три раза в день. Мы отдавали за это питание самую маленькую хлебную карточку на 300 грамм. Каждый день нас собирали на стадионе, где Ростислав Владимирович Захаров с нами репетировал. Мы, учащиеся хореографического училища, русскую танцевали, наши девочки были группа 51, а мальчики группа 52. В микрофон часто говорили: – «Из за групп 51—52 повторяем сначала», потому что мы особо не напрягались. Нас другие участники называли балетники, но в конце мы всё же сдружились. Это была подготовка к физкультурному празднику, который должен был состояться на Красной площади.

Была даже ночная репетиция, привезли нас из Сокольников на трамваях. Вся Красная площадь была покрыта ковром. Сзади стояли палатки белые, в этих палатках мы наряжались. На основную арену выбегали спортсмены юноши, девушки, среди них были мастера, которые делали сложные гимнастические упражнения. Потом девочки изображали траву, и парни их как бы косили, ну, в общем, праздник такой – спортивный. Потом раздавался крик: «Победа! Победа!» Выбегали мы в русских костюмах и вытанцовывали. А на трибуне Мавзолея стоял Иосиф Виссарионович Сталин и остальные члены правительства. И потом из нашей группы выбегали маленькие дети (помню, что одному мальчишке в этот день исполнилось семь лет), и вручали цветы стоявшим на трибуне руководителям, а ребятам в ответ дарили коробки конфет.