Завтра я пойду к еще не бывшему ректору и стану его благодарить за приглашение из Лаик. У этой конюшни для племенных жеребцов хотя бы есть два достоинства. Полгода она пустует, и менторы предоставлены сами себе, так что у меня будет время для работы. Кроме того, пока я нахожусь в стенах Лаик, мне не нужно платить ни за жилище, ни за стол, ни за одежду, хоть последнее и унизительно. Черно-белая верноподданность уродлива и лжива, однако деньги, которые ушли бы портному и сапожнику, можно откладывать, пока не наберется сумма, необходимая для защиты диссертации.

Есть и еще одно омерзительное, но порой способное принести пользу обстоятельство. Лизоблюдство наших академиков безгранично, а ментор из Лаик по определению знаком с множеством герцогских и графских отродий. Когда речь дойдет до обсуждения моей работы, титулы моих учеников падут на белую чашу весов[2], перевешивая и зависть, и глупость. Да, так бывает – зло уравновешивается злом и остается главное, а главным будут мои изыскания, которые, я вижу это по тому, что уже написано, достойны, самое малое, мантии с Ветвью.

15-й день месяца Летних Молний 390 года круга Скал

Я могу быть горд, мне удалось пережить разговор с господином ректором, ничем себя не выдав. Дюмени ждал моего согласия и немедленно принялся меня одобрять. Начал он с того, что вручил мне письмо от счастливой, не сомневаюсь, что это счастье продлится до первой измены, Ортанс, которая надеется, что в Лаик я найду покой и что со временем она доверит мне своих отпрысков. Предполагалось, что я буду умилен и окрылен. Скрыть свое презрение мне, кажется, удалось, или же господин ректор принял его за иные чувства. Еще бы, великие поэты предписывают страдать вечно, но я не собираюсь рыдать над засушенными цветами. Я буду работать. Софимет начинал свой труд в тюрьме, а меня в кандалы все же не закуют, я даже смогу покидать свою тюрьму на полгода, если только найду куда.

Господин ректор улыбался, когда говорил, что не мог предложить столь замечательную вакансию женатому человеку, так как это потребовало бы длительных разлук с семейством, но поскольку я холост и в ближайшее время не намерен жениться… В ближайшее время?! Я никогда не женюсь, не утоплю свое призвание в ворохе женских юбок и чепцов, но отдавать лучшие годы юным мерзавцам?! К несчастью, у меня нет иного выхода, а старый лизоблюд никак не мог выговориться. Я узнал, что своим приглашением обязан батюшке пресловутого барона. Он, видите ли, находится в старой дружбе с нынешним капитаном Лаик, который, однако, приравнен к генералам и, сидя в тылу, получает ровно столько же, сколько швыряют тем, кто хотя бы иногда рискует жизнью. Менторов в Лаик подбирает капитан, неудивительно, что солдафон набирает неучей и глупцов. В прошлом выпуске какой-то недоросль, видимо, что-то все же читавший, понял, что описательные науки доверены полному невежде, и пожаловался родным. Те возмутились: как же, их чадам недодадено самого лучшего, и капитану Дювалю – мне придется затвердить это имя – было велено найти пристойных менторов. Дело, само собой, было ему не по силам, но на свадьбе он догадался обратиться к отцу жениха, а тот отослал несчастного к отцу невесты. Уже подумывавший об уходе господин ректор решил, что эта должность просто создана для меня. Мало того, он в своей щедрости и великодушии пошел еще дальше и пообещал мне всяческое содействие в защите диссертации, которую я, как он считает, напишу за три или четыре года. Я уложусь в два и обойдусь без его покровительства, но пусть это станет неожиданностью и для него, и для Ортанс, которая к этому времени наверняка оценит своего барона по заслугам.