– интервью с знаменитой Мари Лаво, которую черное население Юга считает буквально своим матриархом и едва ли не святой – как папу римского. Если верить слухам, именно она собрала воедино разрозненные детали анималистских культов, привезенные с Черного континента, перемешав их с католическими символами. Дочь плантатора и креолки, простая парикмахерша – она стригла и причесывала жен влиятельных чиновников и мануфактурщиков, что позволило ей оплести паутиной своего влияния едва ли не всю Луизиану: черные поклонялись ей, почитая едва не как богиню, а белые негласно прислушивались к ее советам – насколько мне известно, Мари Лаво была весьма сведуща в народной медицине. Будет, несомненно, презабавно попросить у нее средство от моей чесотки: какие-нибудь порошки из сушеных жаб или мазь из жира аллигатора. Все-таки сложно не заметить эту пропасть, разделяющую две цивилизации.

15 августа 1833 года

Кое-как привел себя в порядок. Встретился с провожатым на выходе из гостиницы, и мы направились в знаменитую парикмахерскую на площади Конго, что во французском квартале. Разумеется, Мари Лаво – самая влиятельная женщина, пожалуй, во всем Новом Орлеане – больше не щелкает ножницами и не укладывает волосы в прически, но местные настолько привыкли к этому заведению как к месту, где у мудрой mambo можно попросить совета и покровительства, что теперь эта самая парикмахерская стала своеобразной «приемной». Со стороны улицы все выглядело чинно и благородно: кофейнокожие креолки с огромными серьгами в ушах обслуживали степенных леди, а в соседнем переулке с черного – ха-ха, какая игра слов – хода уже выстраивалась небольшая очередь из negroes, ждущих приглашения к хунфору[6]. К самой парикмахерской их никто не подпустил бы. Мой провожатый перекинулся парой фраз с рабом – настоящим великаном, покрытым татуировками. Полагаю, тот исполнял роль телохранителя для госпожи Лаво. Провожатый после испарился, велев мне ожидать, пока меня позовут. К счастью, я догадался взять с собой несколько остро заточенных карандашей и мог скоротать время за работой над записями.

Рабство – древнейшая и гнуснейшая форма взаимоотношений человека с человеком. Вселяет ужас мысль, что однажды надетый на ближнего ошейник так стремительно возвышает одного и втаптывает в грязь второго. Нет сомнений, что второй, подавленный чужой волей, уповает лишь на высшую справедливость, ведь никакого другого защитника – уж во всяком случае, на грешной Земле – у него не обнаружится. Трудно сейчас, спустя тысячелетия, перечесть всех богов, которым несчастные по всему миру возносили свои молитвы о возмездии, – их имена вряд ли остались даже в устных источниках. Но совсем несложно найти древнейший и наиболее известный случай, когда в стечении обстоятельств угнетенные неволей узрели высшую справедливость. Эти события описаны в Ветхом Завете, конкретнее – в Книге Исхода.

Известен факт, что библейский Моисей был рожден рабом, но невероятная удача одарила его свободой. Тем не менее, не забыв своих корней, пророк глубоко сочувствовал своим сородичам, находившимся в рабстве. Далее, если верить Писанию, именно пророку Моисею была поручена миссия освободить народ Израилев. Фараон, как мы знаем, не внял просьбам Моисея, что и вылилось в череду бедствий, постигших египтян. «И были глад и мор, и кровью стали реки». Страшнейшей карой, согласно Писанию, обрушившейся на Египет, была «смерть первенцев» – от первенца правителя «до первенца рабыни, яже у жернов». Здесь речь идет о некоем, явно слепом и безжалостном ангеле, что по запаху овечьей крови, которой Моисей поручил евреям измазать притолоки дверей, отделял евреев и отмеченные дома обходил стороной, а в остальные – заходил и отнимал дыхание у детей. Таким кровавым наветом Моисей отделил господ от невольников, провел красную черту, определив виновных. И здесь берет свое начало история о своего рода витающем в эфире скоплении идей, некоем общем на всех образе, способном дать надежду тем, кто находится внизу. Пускай все казни были лишь чистейшим совпадением – неурожай и падеж скота очевидно привели к эпидемии среди египетского населения, рабы же не пострадали, так как жили обособленно, и все же – вот яркий пример того, как идея о мести властям предержащим объединила целый народ. А посему…