Я ехал в кабине головной машины впереди всей колонны и испытывал определённую гордость за своё якобы лидирующее положение. От левобережной части города Камышина мы тронулись в южном направлении. Теперь уже всем стало очевидно: конечная наша цель – сражающийся Сталинград!

Выдалась тихая звёздная ночь; светила, как по заказу, яркая золотая луна; дорога стелется перед нами накатанная, ровная, без выбоин и ям; ехали без огней, казалось, быстро, но очень долго. Проехали километров двести, точно не знаю, и остановились уже под утро в городке Ленинск. Это маленький районный городок, застроенный в основном частным домостроением, с более или менее выделяющимся центром, административными, культурными и торговыми зданиями в два и даже три этажа. Городок зелёный, с парковой зоной, малолюдный и бедный. Редкие прохожие изредка брели по улицам по своим делам, почему-то стараясь не смотреть на нас. Позже я выяснил: боялись попасть под подозрение в шпионаже. Здесь, оказывается, в прифронтовой зоне было сосредоточена разветвлённая сеть НКВД в целях пресечения передачи информации противнику о переброске советских войск к Сталинграду. Это вполне резонно, и сомнений ни у кого не должно возникать.

Здесь в ожидании чего-то таинственного просидели сутки. Питание, даже наше просо, закончилось. Весь день, кроме разве воды, у нас во рту, как говорят в народе, росинки не было. Как всегда, я стал с возмущением замечать, что вопрос снабжения продовольствием у нас стоит на последнем месте, если, конечно, кто заикнётся, а нет – так и вообще не стоит.

Я глядел умилёнными глазами на наших дорогих высших военачальников. Лица у них были не заморённые, как у солдатиков, а гладкие, лоснящиеся; напрашивался вывод сам собой: питались они регулярно, о них заботились, их лелеяли и оберегали. Для них даже проход в блиндажи делали солдаты шире – боялись, что в узкий они не пролезут, и тогда жди неприятностей. Но, как позже выяснилось, зря беспокоились – их на передовой нам никогда лицезреть не пришлось. И слава богу, появление полковника на передовой вызывало такое смятение и такой переполох, а заканчивалось трагедиями – гнали в штыковую атаку под пулемётный огонь невинных солдатиков, чтобы оправдать свою лояльность и преданность партии.

18 сентября 1942 года наш пулемётный батальон находится на прежнем месте. Стрелковые части нашей дивизии пешим ходом отправлены вперёд к Волге для транспортирования через реку Волгу в Сталинград.

Погода резко испортилась. Старожилы здешних мест утверждают: такого, мол, в это время года здесь никогда не наблюдалось, в этом всё война виновата – напускали в небо дыма, заслонили солнце, вот и холодно стало.

Прошли обильные дожди, земля, в основном глина, основательно раскисла, налипает на сапоги такими толстыми пластами, что ноги становятся тяжёлыми и похожими на слоновьи ступни. Наши шинели и плащ-палатки не защитили нас от дождей, мы окончательно промокли и под утро сильно продрогли. Особенно мокрые ноги мёрзнут, портянки набухли влагой и не греют, просто спасу нет – холодно.

Вдобавок голод, желудок всё время нещадно сосёт, требуя еды, а где её взять? Обращались к местным жителям за помощью, но оказывается, снабжения в городе никакого нет, купить нечего, да и денег нет, запасы, которые были, давно закончились. Солдат ежедневно везут и везут через город тысячами. Вначале, отрывая от своего скудного пайка, давали солдатикам кое-что, ну а сейчас давать просто нечего. «Не обессудьте, сынки, сами голодаем и думаем покидать город». Вот и весь сказ.

Ребята на свой страх и риск бегают в деревню, меняют свои личные вещи: запасные портянки, бельё на тыкву. Кладут её на прогорелый костёр в золу и горящие угли и ждут, когда она запечётся. После готовности едят, закрывая от удовольствия глаза.